абии, Валахии и Добрудже сохранились важные следы 
временного 
пребывания скифов, а некоторые могилы этих регионов явили миру впечатляющие 
образцы их художественного мастерства. В Румынии самые богатые находки были 
сделаны в Буковине, где в окрестностях Кусь-юрул-Маре, Сату-Маре и Бу-рени 
располагаются самые интересные курганы. Но нигде на Балканах захоронения еще 
детально и систематически не изучались, поэтому нет возможности сравнить обычаи,
 
действующие на этих аванпостах, с обычаями, которых придерживались в самой 
Скифии. 
К 500 г. до н. э. некоторые скифы проникли также в Венгрию. Вероятно, они 
следовали по 
пути, ведущему через Молдавию и Трансильванию, так как оба этих региона 
изобилуют 
курганами. Многие из предметов, найденных на венгерской земле, имеют выдающуюся 

художественную ценность. Например, два великолепных золотых оленя, которые были 

найдены один в Тапиошентмартоне, а другой в Зол-даломпуште. Число скифских 
захоронений в Венгрии значительно, находки зачастую были откопаны 
сельскохозяйственными рабочими. Помимо случайных находок такого рода, свыше 
восьмидесяти пяти главных захоронений в этой стране были раскопаны археологами 
до 
1939 г. Все они заключали в себе кости лошадей, хотя число убитых животных было 


неизменно небольшим, и часто они были не лучшими экземплярами. Поэтому научная 
информация, представленная благодаря этим раскопкам, оказалась разочаровывающе 
незначительной. 
Если двигаться назад через территорию России, картина вновь становится более 
полной. К 
востоку от царских гробниц кубанские курганы дают особенно богатые и интересные 

примеры ранних скифских захоронений. Курганы Семи Братьев можно избрать в 
качестве 
характерного образца превосходных кубанских захоронений, хотя предметы, 
найденные в 
Ке-лермесе, возможно, имеют большую ценность. На Кубани греческое влияние менее 

заметно, чем в царских могилах, и хотя образцы греческого мастерства 
встречаются почти 
в каждом захоронении, ни один из них не производит впечатления того, что он был 

специально сделан для конкретного властителя данной местности или даже для 
Кубани. 
Скорее эти предметы являлись популярными объектами греческого экспорта, 
выбранными 
кубанскими скифами либо потому, что они достаточно хорошо соответствовали их 
собственному местному вкусу, либо потому, что других просто не было. Так, на 
Кубани не 
встречаются сосуды, подобные сделанным на заказ вазам из Куль-Оба, Чертомлыка 
или 
Воронежа, зато местный стиль здесь выражен наиболее заметно. 
В чистом виде этот стиль проявляется в конской упряжи и оружии: мечах, кинжалах 
и 
ножах, которыми пользовались мужчины. Однако в ювелирных изделиях 
просматривается 
склонность к отражению персидского влияния, так же как личные украшения царских 

скифов носят следы сильного влияния эллинских элементов. Например, у золотого 
леопарда из Келермеса глазные впадины и ноздри были заполнены стеклянной 
мастикой, и 
в них вставлены полудрагоценные камни, в то время как его уши инкрустированы 
ранним 
видом эмали клуазоне, что показывает сильное сходство с работой времен династии 

Ахеменидов VIII—VII вв. до н. э. В другом кубанском захоронении были найдены 
золотой 
колчан, великолепный пояс и золотая диадема, увенчанная грифонами, которые 
имеют 
явное сходство с некоторыми находками с берегов Окса. 
Местные черты заметны на Кубани в конструкции погребальных камер. Так, в 
станице 
Костромской четыре огромных столба стояли по углам площадки размером около 10 
квадратных футов и 6 дюймов. На них были положены четыре балки, а затем во 
внутренней части площадки были поставлены еще шесть столбов, а с внешней ее 
стороны 
— пять, но в промежутках между этими шестью. Верхушки этих столбов затем были 
соединены вместе в центре так, чтобы образовалась крыша. В этом кургане были 
захоронены только двадцать две лошади, но зато в нем был найден железный щит, в 

центре которого