есь процесс, 
хоть 
он и должен был длиться предписанное число дней, ограничивался визитами к его 
родственникам и друзьям. Когда все это было завершено, могла начаться церемония 

похорон. Тело вместе с поддерживающим его тюфяком поднимали с повозки и 
опускали в 
погребальную камеру, где стоял гроб. Иногда по углам гроба ставили штандарты, 
которые 
были увенчаны бронзовыми животными. А порой вместо них ставили шесты с 
колокольчиками, чтобы их звуки помогали отгонять злых духов. 
В последний путь умершего вождя сопровождала одна из его жен, его главные 
слуги: 
виночерпий, повар и главный конюх, а также лошади, которыми он лично 
пользовался при 
жизни. Все они были обряжены в свои лучшие одежды и драгоценности, и каждому в 
погребении была выделена своя отдельная камера или отсек. Хозяин лежал один 
вместе с 
самыми необходимыми вещами, которые клали рядом с ним. Среди них были золотые 
чаши, амфоры, наполненные вином и маслом, и огромный котел с мясом ему в дорогу.
 Его 
слуги и спутники располагались неподалеку, а его кони лежали вне его 
погребальной 
камеры, но все же в непосредственной близости от нее в том же самом кургане, 
чтобы 
оказаться у него под рукой сразу же после его пробуждения. Все они были в 
великолепной 
сбруе. После того как могилу засыпали, но еще до возведения кургана, над 
погребальной 
камерой проводились поминки. 
До этого места отчет Геродота о скифской церемонии погребения был, как показали 

раскопки, полностью достоверным. Далее он продолжил свое повествование о том, 
что в 
первую годовщину смерти вождя было принято убивать пятьдесят конных воинов из 

личной охраны умершего правителя, каждый из которых, как, впрочем, и все другие 
члены 
его окружения, был свободнорожденным скифом. После этого их тела очищали от 
внутренностей и наполняли согласно процедуре, а убитых коней, полностью 
взнузданных 
и оседланных, сажали на колья, установленные кольцом вокруг кургана. Мертвых 
всадников сажали на спины коней, а затем и людей, и животных оставляли 
разлагаться на 
своем посту у могилы. Не сохранилось ни одного следа этого последнего жестокого 

ритуала. Даже если бы такой ритуал существовал, тела мертвых быстро расклевали 
бы до 
костей птицы-падальщики, а скелеты превратились бы в пыль задолго до наших дней.
 
Хотя нам трудно поверить в то, что скифы так расточительно относились к 
человеческой 
жизни, как требовал этот их обычай, Геродот оказывался прав в стольких случаях, 
что, 
кажется, нет причины сомневаться в его точности и здесь. Но если и в самом деле 
такие 
крупномасштабные жертвоприношения имели место, это, несомненно, происходило 
только после смерти выдающегося правителя. 
По утверждению Геродота, все, кто принимает участие в процессе похорон, 
проходят 
очищение. Они намыливают тело очищающей мазью, а затем «поступают следующим 
образом: делают кабинку из воткнутых в землю трех палок и войлоков, которые как 
можно 
плотнее скрепляют между собой; внутри кабинки на землю ставят блюдо, на которое 

кладут несколько раскаленных докрасна камней... и, проползая под войлочными 
занавесями, бросают на камни конопляные семечки, которые тут же начинают 
дымиться и 
дают столько паров, что ни одна греческая баня не может дать больше; скифы 
довольны и 
кричат от радости». 
До 1929 г. этому описанию не придавалось особого значения, но именно в тот год 
такие 
кабинки (хотя у некоторых было шесть кольев) со все еще натянутыми на них 
войлочными 
или кожаными занавесями, котлом, содержавшим камни и конопляные семечки, были 
обнаружены в Пазырыке. В каждом погребении был такой комплект; в двойном 
захоронении их было два: один для мужчины, другой для его жены. Было очевидно, 
что 
там курение дыма или его вдыхание не было предназначено для совершения акта 
очищения, а скорее для расслабления, чтобы привести курильщика в экстаз, 
похожий на 
тот, который достигается пр