ста признали Богом в результате голосования. А Дева Мария – это новая 
реинкарнация богини плодородия, да…
Честное слово, поверьте – к христианству это не имеет ни малейшего отношения! 
То, что пишет Дэн Браун – ересь (в церковном понимании этого слова), а сам 
проект – чисто коммерческий. Весьма успешный, но это не делает его 
благочестивее.
Так что вопрос о реальном количестве православных – очень спорный. И очень 
важный. Не потому, что от него зависит количество денег в церковной кружке, а 
потому, что Господь в разговоре с Авраамом не довел число праведников, ради 
которых будет пощажен «город сей», до логического конца – он не обещал пощадить 
всех ради одного-един-ственного праведника. Речь идет о некоем проценте. Знать 
бы еще, о каком…
Далеко ли до границы, за которой число праведников станет «меньше десяти»?

Если бы на моем месте был западный проповедник, он обязательно бы сейчас 
сказал: «Может быть, от границы наш мир отделяет
твоя
молитва?»

Цитируя Иосифа Бродского: «Взгляд, конечно, очень варварский – но верный…»



3.


В 90-м псалме есть место, где говорится о «бесе полуденном», и мне кажется, что 
это образ. Мы все знаем, что бывает в летний полдень, когда солнце бьет всеми 
своими лучами, когда дрожит воздух, когда все, что вокруг нас, приобретает 
особую рельефность, тени делаются резкими, краски делаются яркими, весь мир 
делается как бы настолько видным, и эта видимость настолько требует нашего 
внимания, настолько врывается в наше сознание, что мы можем оказаться 
неспособными за ней продолжать видеть или, может быть, впервые прозреть 
невидимое. И как постоянно это бывает! Как мы ослеплены! Как внешнее не дает 
нам видеть внутреннее!
Антоний, митрополит Сурожский


Да и что такое, собственно, Православие?
Ну, уж это все знают. Если золотой купол с крестом, священник в золотой парче, 
икона, да еще этот… крестный ход. А те, которые на стадионах Библии раздавали? 
Не… это не наши, не православные, это христиане.
«Василий Иваныч, ты за большевиков или за коммунистов?»
Сейчас, в связи с общей направленностью политики, все больше сюжетов в 
телепередачах посвящено Православию, на важных мероприятиях всенепременно 
присутствует священнослужитель. Как же, как же – это ведь наше, национальное…
Какая горькая насмешка – самую вненациональную религию мира, христианство, 
подавать как национальный колорит!
Преимущество Православия в том, что это очень красивая религия. В том же самом 
и его беда. Золото куполов, парча облачений, красота богослужения служат 
замечательным обрамлением веры, если смотреть на все это изнутри. Но если 
подойти снаружи, со стороны – а большинство людей сейчас именно так и подходит 
к храму – то все это внешнее великолепие заслоняет ту суть христианства, 
которая находится в его сердце. И тогда очень легко может совершиться простая 
подмена – когда видимое заменяет сущее.
Об этом пишет о. Андрей Кураев.

«Вспомним, чем искушает антихрист христиан на “Восьмом Вселенском Соборе” в 
“Трех разговорах” Владимира Соловьева. По догадке Владимира Соловьева, мечта 
антихриста – запереть Православие в ритуально-этнографический заповедник. 
Антихрист, провозгласивший себя президентом земного шара, надеясь купить 
благорасположение православных, обращается к ним с такими словами: “Любезные 
братья! Знаю я, что между вами есть и такие, для которых
всего дороже
(курсив А. Кураева) в христианстве его священное предание, старые символы, 
старые песни и молитвы, иконы и чин богослужения. И в самом деле,
что может быть дороже
(курсив А. Кураева) этого для религиозной души? Знайте же, возлюбленные, что 
сегодня подписан мною устав и назначены богатые средства Всемирному музею 
христианской археологии… с целью собирания… и хранения… памятников церковной 
древности… Братья православные! Кому по сердцу эта моя воля, кто по сердечному 
чувству может назвать меня своим истинным вождем и владыкою, пусть взойдет 
сюда!”»
[6]


Чуете, в чем подмена? Если для христианина
всего дороже
храмы, молитвы, иконы, богослужения, то не христианин он вовсе, а самый обычный 
язычник – идола ведь можно сделать и из иконы, и из креста. Идола можно сделать 
из чего угодно.


Об этом жестко, даже жестоко пишет протоиерей Александр Шмеман: «Под этим 
златотканым покровом христианского мира, застывшего