какой емкости не спрячешь. Во-вторых, 
чудесное обновление и вообще никакого научного объяснения не имеет.
Итак…
После революции 1917 года стали происходить вещи небывалые. В 1920-х годах по 
всей стране прошла буквально волна обновлений – икон, куполов, священных 
сосудов в храмах. В России, под властью большевиков, церковь не имела 
возможности систематически собирать и записывать свидетельства о чудесах, но на 
Дальнем Востоке, в епархии Харбинской и Маньчжурской, за пределами влияния 
богоборческой власти, эта работа велась как должно, и свидетельства были 
записаны.

«Иконы обновлялись в таких городах, как Иман (Дальнереченск), Владивосток, 
Хабаровск, во многих селах. Это были не только древние иконы, но самые обычные 
бумажные литографии – ветхие, закопченные, засиженные мухами. Часто на иконах 
оставались необновившимися темные пятна или полосы – словно бы в удостоверение 
того, каким образ был раньше. В церкви села Воздвиженка обновились храмовые 
иконы, паникадило и священные сосуды в алтаре. В селе Михайлова обновилась 
икона в киоте, под стеклом, при этом внутри киота осталась нетронутой 
покрывавшая икону паутина. В селе Полтавка иконы обновились у 18 лиц, и главным 
образом в домах коммунистов. Власти делали все, чтобы скрыть чудо и остановить 
религиозный подъем в народе: агенты ГПУ снаряжали комиссии, собирали людей, 
мыли необновившиеся места на иконах мылом, содой, пытаясь доказать, что 
обновление есть не более как обман и шарлатанство, проделка попов. Однако 
количество чудесных обновлений все возрастало».
[225]


«Явление обновления происходило с некоторыми перерывами; переходя на новое 
место, обновление обыкновенно прекращалось на прежнем месте, – пишет владыка 
Мефодий. – Процесс обновления длился от нескольких недель, даже месяцев, до 
нескольких часов и еще менее. В последнем случае можно было заметить и самый 
процесс обновления: грязь и пыль, въевшиеся в икону, исчезали на глазах у всех, 
подобно рассеивающемуся туману; в некоторых случаях в первый момент обновления 
от иконы исходил как бы блеск и свет, иногда совершенно явственный и сильный; 
священные изображения обновившихся икон имеют иногда особенный приятный и 
умилительный вид, хотя эти изображения в большинстве случаев самой простой 
работы».
[226]

Один из таких примеров быстрого обновления случился в августе 1925 года в 
Харбине, в общине беженок – сестер Владивостокского женского монастыря. Это 
была Владимирская икона Божией Матери. «По письму она не представляла ценности, 
а дешевая фольговая риза и сам лик Божией Матери были настолько темного вида, 
что один иеромонах Казанского Богородицкого монастыря, побывавший в храме 24 
августа, спросил, указывая на икону: “Зачем это жертвуют в храм такое барахло?” 
Любопытно, что священник даже не совершал каждения перед этой иконой, настолько 
она казалась ему неблаголепной, а протоиерей Евгений Панормов, посетив общину, 
посоветовал поместить образ в уголок, чтобы он не бросался в глаза».
Этот образ решили подарить одному из бывших руководителей КВЖД, который только 
что освободился из китайской тюрьмы, и ради этого вытащили из темного угла, в 
котором он висел. И вот что было дальше:
«Рассматривая икону, игуменья вдруг изменилась в лице: образ стал мгновенно 
светлеть, подобно тому, как под влиянием солнечных лучей рассеивается туман, и 
как бы очищаться от пыли и грязи, насевших на него от времени.

“Смотрите, смотрите, ведь совершается чудо… икона обновляется…” – игуменья 
стала показывать образ присутствующим. Люди столпились вокруг нее; не прошло и 
нескольких минут, как икона приняла совершенно новый, блестящий вид: лик под 
стеклом просветлел и стал словно бы только что написанным; фольговая риза ярко 
заблистала; венчик над ликом засиял переливающимся светом. Вся икона сверкала, 
только кое-где на ней остались темные пятна, словно бы в удостоверение 
совершившегося чуда».
[227]


Одну из таких икон видел митрополит Вениамин (Федченков) у одного из русских 
беженцев. «Иконочка была небольшая, вершков пять высоты и три-четыре ширины. 
Изображение, вероятно, Божией Матери, наискось с правого угла до 
противоположного левого было темное, а с другой стороны совсем светлое и ясное».

[228]

Начавшись в Приморье, волна обновлений двинулась в Китай, прошла по городам и 
станицам с русским населением и снова вернулась в Россию. На самом-то деле 
волна шла по всей стране, но в пределах Советской России о ней можно было 
судить лишь по упоминаниям в соответствующих судебных процессах да по рассказам 
немногих очевидцев. Святыни обновлялись, словно бы предсказывая, что будет 
время, когда не станут ремонтировать церкви, золотить купола и писать иконы.
Этими чудесами было ознаменовано начало гонений на церковь. Но еще большие 
чудеса стали совершаться в их конце.

До последнего времени мироточащие, плачущие или кровоточащие иконы 
воспринимались как великое чудо. Сейчас это чудо стало обыденным до такой 
степени, что не все такие иконы даже приносят в храм. Расскажут священнику, тот 
даст несколько советов, как вести себя, имея дома такую святыню, – и все. 
Потому что в 1990-е годы мироточение от икон стало
массовым.

Началось все, кажется, в 1988 году. 16 ноября находившиеся во Введенском соборе 
Оптиной пустыни люди увидели, как на изображении Казанской Божией Матери 
выступили прозрачные капли. Влагу собрали, икону вытерли, но капли все 
появлялись и появлялись. И в тот же день стала мироточить икона преподобного 
Амвросия Оптинского.

Очевидец вспоминал: «Капельки то тут, то там загорались, увеличив