льства и 
запоздает помощь, то лучше уже воспользоваться его советом, чем согласиться на 
условия сдачи или мира. Мандубии же, принявшие тех в свой город, были изгнаны 
из него с женами и детьми. Когда они дошли до римских укреплений, то они со 
слезами стали всячески умолять принять их в качестве рабов, только бы накормить.
 Но Цезарь расставил на валу караулы и запретил пускать их.
79. Тем временем Коммий и остальные главнокомандующие достигли со всеми своими 
войсками Алесии, заняли лежавший вне линий наших укреплений холм и 
расположились не более чем в одной миле от них. На следующий день они вывели из 
лагеря конницу и заняли всю ту равнину, которая, как выше было нами указано, 
тянулась на три мили в длину. Свою пехоту они поставили в некотором отдалении 
на высотах. Из города Алесии вся долина была видна. При виде этих 
вспомогательных войск осажденные бегут к ним навстречу, поздравляют друг друга, 
и все ликуют. Все силы выступают из города и располагаются перед ним; ближайший 
ров заваливают фашинником и землей и готовятся к вылазке и ко всем случайностям 
боя.
80. Цезарь распределил все свое войско на обе линии укреплений, чтобы, в случае 
надобности, каждый точно знал свой пост и с него не уходил, а коннице он 
приказал выступить из лагеря и завязать сражение. Изо всех лагерей, занимавших 
в окрестностях самые высокие пункты, открывался вид вниз, и потому все солдаты 
с напряженным вниманием следили за исходом сражения. Галлы расположили в рядах 
своей конницы отдельных стрелков и легковооруженных пехотинцев, которые должны 
были подавать помощь своим при их отступлении и выдерживать атаку нашей конницы.
 Неожиданными нападениями они многих из наших ранили и заставили выйти из линии 
боя. Так как галлы были уверены в своем боевом перевесе и видели, как тяжко 
приходится нашим от их численного превосходства, то и те, которые находились за 
укреплениями, и те, которые пришли к ним на помощь, поднимали повсюду крик и 
вой для возбуждения храбрости в своих. Дело шло у всех на виду, ни храбрость, 
ни трусость не могли укрываться, и потому жажда славы и боязнь позора вызывали 
в обеих сторонах геройский пыл. С полудня почти вплоть до захода солнца 
сражение шло с переменным успехом, пока наконец германцы в одном пункте не 
напали сомкнутыми рядами на неприятелей и не опрокинули их. Во время их бегства 
стрелки были окружены и перебиты. И в прочих пунктах наши преследовали 
отступавшего неприятеля вплоть до его лагеря и не дали ему времени снова 
собраться с силами. Тогда те, которые выступили из Алесии, почти совершенно 
отчаялись в победе и с печалью отступили в город.
81. По прошествии одного дня, в течение которого галлы изготовили много 
фашинника, лестниц и багров, они выступили бесшумно в полночь из лагеря и 
приблизились к полевым укреплениям. Внезапно подняв крик, который для 
осажденных должен был служить сигналом их наступления, они бросают фашинник, 
сбивают наших с вала пращами, стрелами и камнями и вообще подготовляют штурм. В 
то же время Верцингеториг, услыхав их крик, дает своим сигнал трубой к 
наступлению и выводит их из города. Наши занимают на укреплениях свои посты, 
которые каждому были назначены в предыдущие дни, и отгоняют галлов фунтовыми 
пращами, кольями, расставленными по всем шанцам, и свинцовыми пулями. Так как 
за наступившей темнотой ничего не было видно, то много народа с обеих сторон 
было переранено. Немало снарядов выпущено было из метательных машин. Там, где 
нашим было трудно, легаты М. Антоний и Г. Требоний, которым досталась оборона 
этих пунктов, выводили резервы из ближайших редутов и по мере надобности 
посылали их на помощь.
82. Пока галлы находились на некотором расстоянии от наших укреплений, им 
давало известную выгоду множество снарядов; но как только они подошли ближе, то 
стали натыкаться на «стрекала» либо попадали в ямы и ранили себя о крючья либо 
им наносились сквозные смертельные раны копьями, пускаемыми с вала и башен. Во 
всех пунктах они понесли большие потери ранеными, но нигде не прорвали линии 
наших укреплений, а между тем уже приближался рассвет, и тогда они, из боязни 
быть окруженными на неприкрытом фланге вылазкой римлян из верхнего лагеря, 
отступили к своим. Что же касается осажденных, то пока они приносили 
заготовленные Верцингеторигом материалы для вылазки и первые ряды их засыпали 
рвы, на все это ушло много времени, и они узнали об отступлении своих прежде, 
чем успели приблизиться к нашим укреплениям. Таким образом, они ни с чем 
вернулись в город.
83. Дважды отбитые с большим уроном, галлы совещаются о том, что им делать, 
привлекают знающих местность людей, узнают от них о расположении верхнего 
лагеря и об укреплениях. На северной стороне был холм, который наши, вследствие 
его обширности, не могли включить в линию своих укреплений: по необходимости 
пришлось разбить лагерь на месте почти что прямо невыгодном, именно на отлогом 
спуске холма. Этот лагерь занимали легаты Г. Антистий Регин и Г. Каниний Ребил 
с двумя легионами. Ознакомившись через разведчиков с местностью, неприятельские 
вожди отбирают из всего войска шестьдесят тысяч человек, притом из тех племен, 
которые особенно славились своей храбростью, тайно условливаются между собой 
относительно деталей дальнейших действий и назначают общий штурм на полдень. 
Командование этими войсками они поручают арверну Веркассивеллауну, одному из 
четырех главнокомандующих и родственнику Верцингеторига. Тот, выступив из 
лагеря в первую стражу, к рассвету прошел почти весь путь, занял скрытую 
позицию за горой и приказал своим солдатам отдохнуть после ночных трудов. Около 
полудня он двинулся на вышеупомянутый лагерь; в то же время и его конница стала 
подходить к полевым укреплениям, а остальные силы начали развертываться перед 
нашим лагерем.
84. Верцингеториг, увидав своих из крепости Алесии, со своей стороны выступает 
из города и приказывает захватить фашинник, шесты, подвижные навесы, стенные 
багры и вообще все заготовленное им для вылазки. Сражение идет во всех пунктах 
единовременно; повсюду делаются попытки штурма; в наиболее слабые пункты 
устремляются большими массам