лагерь на горе около города, расположил отряды отдельных общин вокруг себя 
на небольшом расстоянии один от другого и занял все уступы хребта, насколько 
можно было с них обозревать окрестности. Таким образом, весь его лагерь в целом 
имел грозный вид. Князей этих общин, которых он выбрал в свой военный совет, он 
каждый день на рассвете вызывал к себе для разных сообщений или распоряжений и 
почти ежедневно заставлял стрелков сражаться в рядах конницы, чтобы испытать 
степень мужества и храбрости каждого из своих в отдельности. Против города у 
самой подошвы горы был холм, чрезвычайно укрепленный и со всех сторон отвесный: 
если бы его захватили наши, то они, очевидно, могли бы в значительной степени 
затруднять врагам добывание воды и свободу фуражировок. Но этот холм занимали 
галлы, впрочем, не очень сильным отрядом. Цезарь в тишине ночи выступил из 
лагеря, прежде чем из города могла прийти помощь, выбил охранный отряд и, 
овладев этим пунктом, поставил там два легиона и провел от главного лагеря к 
малому двойной ров в двенадцать футов шириною, чтобы солдаты могли даже 
поодиночке ходить от одного пункта к другому в полной безопасности от 
внезапного нападения неприятелей.
37. Так шло дело под Герговией. Тем временем эдуй Конвиктолитав, которому, как 
мы указывали (8), Цезарь присудил верховную власть, был подкуплен арвернами и 
вступил в переговоры с некоторыми молодыми людьми, во главе которых стоял 
Литавикк и его братья, молодые люди из очень знатной фамилии. С ними он 
поделился полученными деньгами, настойчиво напоминая им, что они – люди 
свободные и рожденные для власти. Одна только община эдуев, говорил он, 
отсрочивает вернейшую победу Галлии, ее влияние сдерживает остальных; но если 
перетянуть ее на свою сторону, то у римлян не останется в Галлии твердой почвы 
под ногами. Сам он, правда, обязан Цезарю известным одолжением, но, впрочем, 
лишь постольку, поскольку добился успеха в деле правом. Однако он выше ставит 
общую свободу. Почему, в самом деле, эдуи в делах, касающихся их собственного 
права и законов, обращаются к третейскому суду Цезаря, а не наоборот – римляне 
к эдуям? Речь верховного правителя и деньги не замедлили соблазнить молодых 
людей, так что они заявили о своей готовности даже стать во главе предприятия. 
Надо было только найти способ к выполнению плана, так как у них не было прямой 
надежды увлечь без причины общину эдуев на путь открытого восстания. Порешили, 
что Литавикк примет командование над теми десятью тысячами, которые посылались 
к Цезарю, и постарается их доставить, а его братья немедленно, раньше его 
отправятся к Цезарю. Условились и относительно дальнейших действий.
38. Получив командование над войском, Литавикк двинулся в поход. Когда он был 
на расстоянии миль тридцати от Герговии, он вдруг собрал солдат и сказал им со 
слезами: куда мы идем, солдаты? Вся наша конница, вся знать погибли. Главы 
нашей общины Эпоредориг и Виридомар обвинены в измене и без суда казнены 
римлянами. Узнайте об этом от тех, которые бежали из самой резни: мне, у 
которого казнены братья и все родственники, скорбь мешает рассказать, как было 
дело. Тут он приказывает вывести людей, которых сам научил говорить, что надо, 
и они изложили перед толпой то же самое, что уже сказал Литавикк: вся эдуйская 
конница перебита – будто бы за сношения с арвернами; сами они спрятались в 
солдатской массе и бежали из самой резни. Эдуи поднимают крик и заклинают 
Литавикка дать им полезный совет. Точно, сказал тот, тут нужен совет? Не нужно 
ли, наоборот, поспешить нам в Герговию и соединиться с арвернами? Или для нас 
еще остается сомнение, что римляне после своего нечестивого злодеяния теперь же 
устремятся перебить и нас? Поэтому, если в нас есть еще мужество, отметим за 
смерть тех, которые столь возмутительно погублены, и убьем этих разбойников! 
При этом он показал на римских граждан, которые, полагаясь на его защиту, 
пристали к его войску, и немедленно велел разграбить бывший при них большой 
запас хлеба и другого провианта, а самих их убить после мучительных пыток. В то 
же время он рассылает гонцов по всей общине эдуев и упорно распространяет ту же 
ложь об избиении всадников и князей, настойчиво советуя отметить за свои обиды 
так же, как сделал он сам.
39. В числе прибывших всадников при Цезаре находились по его специальному 
вызову эдуй Эпоредориг, молодой человек высокого рода, весьма влиятельный в 
своей общине, и вместе с ним Виридомар, равный ему по возрасту и популярности, 
но не такой знатный: он был рекомендован Цезарю Дивитиаком и из низкого 
положения был возведен им в высокое звание. Между ними было состязание о 
первенстве, и в упомянутом споре о верховной магистратуре один всеми силами 
боролся за Конвиктолитава, другой – за Кота. Эпоредориг, узнав о замысле 
Литавикка, около полуночи донес об этом Цезарю и просил его не допускать, чтобы 
его община под влиянием безумных замыслов молодежи изменила дружественному 
союзу с римским народом; а это, по его предположениям, непременно должно 
произойти, если с врагами соединится столько тысяч человек, к судьбе которых не 
могут отнестись равнодушно и легко ни их родственники, ни сама община.
40. Этим известием Цезарь был очень встревожен, так какой всегда оказывал 
особое благоволение общине эдуев. Поэтому он без малейшего колебания вывел из 
лагеря четыре легиона в полной боевой готовности и всю конницу; сократить 
лагерь при таких обстоятельствах не было времени, так как теперь, очевидно, все 
зависело от быстроты; для прикрытия лагеря он оставил легата Г. Фабия с двумя 
легионами. Он отдал также приказ об аресте братьев Литавикка, он узнал, что они 
незадолго до этого бежали к неприятелям. Своих солдат он просил не тяготиться 
походом в такое тяжелое время, и так как все они были полны одушевления, то он 
прошел целых двадцать пять миль, пока не заметил колонны эдуев. Бросив на них 
свою конницу, он задержал и остановил их движение, причем, однако, запретил 
своим людям кого бы то ни было убивать. Эпоредоригу и Виридомару, которых те 
считали убитыми, он приказал скакать вместе со всадниками и обратиться с 
воззванием к своим соо