ившейся, как было указано, в 
тылу нашего лагеря. Там они нашли брод и попытались переправить часть своих сил,
 чтобы, по возможности, взять с бою редуты, которыми командовал легат Кв. 
Титурий, и разрушить мост; а если это не удастся, то опустошить страну ремов, 
очень полезную для нас в наших военных операциях, и отрезать наших от подвоза.
10. По получении об этом известия от Титурия Цезарь перевел по мосту всю 
конницу и легковооруженных нумидийцев, пращников и стрелков и направился против 
неприятеля. Там завязалось ожесточенное сражение. Наши напали на неприятелей в 
то время, когда последние были заняты переправой через реку, и довольно много 
их перебили; остальных, которые делали отчаянные попытки пройти по трупам 
павших, они отразили градом снарядов; а тех первых, которые успели перейти, 
окружила конница и перебила. Враги поняли, что обманулись в надежде на взятие 
города с бою и на переход через реку; они заметили также, что наши не двигаются 
на неудобное для сражения место, и, кроме того, сами стали ощущать нужду в 
провианте. Поэтому они созвали собрание и постановили, что лучше всего каждому 
возвращаться домой, а затем всем и отовсюду собираться для защиты той области, 
в которую раньше всего вторгнутся с войском римляне: вести войну лучше будет не 
на чужой, а на своей земле, так как здесь можно будет пользоваться местными 
запасами провианта. К этому решению, помимо всех других оснований, привело их 
еще и то обстоятельство, что они узнали о приближении Дивитиака и эдуев к 
границам области белловаков; убедить их, чтобы они больше не оказывали помощи 
своим землякам, было уже невозможно.
11. Согласно с этим постановлением, они выступили во вторую стражу из лагеря с 
большим шумом и криком, без всякого порядка и команды: каждый хотел идти 
впереди и поскорей добраться до дому. Таким образом, это выступление было 
похоже на бегство. Об этом Цезарь узнал через лазутчиков, но так как он еще не 
понимал действительной причины этого отступления, то боялся засады и потому 
держал свое войско и конницу в лагере. На рассвете известие это было 
подтверждено разведчиками, и тогда он выслал вперед всю конницу с поручением 
задерживать неприятельский арьергард. Во главе ее он поставил легатов Кв. Педия 
и Л. Аурункулея Котту, а легату Т. Лабиэну приказал идти за нею следом с тремя 
легионами. Они напали на арьергард, много миль преследовали его по пятам и 
перебили очень многих из тех неприятелей, которые пытались бежать: именно в то 
время как последние ряды арьергарда, которые и подверглись нападению, 
остановились и дали храбрый отпор нашей атаке, шедшие в его голове считали себя 
вне опасности, и, кроме того, над ними не было ни принуждения, ни командования; 
поэтому, как только они услыхали крики, они все в полном беспорядке стали 
искать спасения в бегстве. Вследствие этого наши без всякой для себя опасности 
в продолжение целого дня избивали неприятелей; только перед самым заходом 
солнца они прекратили бойню и, согласно приказу, вернулись в лагерь.
12. На следующий день Цезарь, не давая врагам опомниться от ужаса и бегства, 
повел войско в землю суессионов, ближайших соседей ремов, и после большого 
дневного перехода двинулся против города Новиодуна. Он слыхал, что там нет 
защитников, и попытался было прямо с похода взять его штурмом, но не мог этого 
сделать даже при малом количестве защитников, вследствие глубины рва и высоты 
стены. Поэтому он приказал укреплять лагерь, подводить подвижные галереи 
(«винеи») и вообще подготовлять все необходимое для осады. Тем временем вся 
бежавшая масса суессионов вошла в ближайшую ночь в город. Немедленно были 
подведены к городу галереи, насыпан вал и воздвигнуты осадные башни. Эти 
огромные сооружения, до сего времени не виданные и не слыханные в Галлии, и 
быстрота, с которой они были построены, произвели на галлов такое сильное 
впечатление, что они отправили к Цезарю посольство с предложением сдачи и, по 
ходатайству ремов, были помилованы.
13. Цезарь взял в заложники самых видных граждан, в том числе двух сыновей 
самого царя Гальбы, приказал выдать все находившееся в городе оружие и принял 
суессионов на капитуляцию, а затем двинулся с войском в страну белловаков. Они 
удалились со всем своим достоянием в город Братуспантий. Когда Цезарь находился 
от него милях в пяти, из города вышли ему навстречу все пожилые люди и, 
протягивая руки, криками давали понять, что они отдаются во власть и под 
покровительство римского народа и не оказывают ему вооруженного сопротивления. 
Когда он подошел к самому городу и стал разбивать лагерь, женщины и дети, 
протягивая, по своему обычаю, со стен руки, точно так же просили у римлян мира.
14. На защиту их выступил Дивитиак, который, после ухода бельгов, распустил 
войско эдуев и вернулся к Цезарю: белловаки, говорил он, всегда соблюдали 
верность и дружбу по отношению к общине эдуев; они изменили эдуям и пошли 
войной на римлян только по подстрекательству своих князей, которые говорили, 
что эдуи порабощены Цезарем и терпят от него всевозможные возмутительные 
оскорбления. Действительные зачинщики, понимая, какую беду они навлекли на свой 
народ, бежали в Британию. Просят не только белловаки, но за них и эдуи проявить 
по отношению к ним свойственную ему милость и кротость. Этим он увеличит 
влияние эдуев у всех бельгов, а их сильною помощью эдуи пользовались во всех 
войнах, которые им случалось вести.
15. Цезарь заявил, что, во внимание к Дивитиаку и эдуям, он готов принять их 
сдачу и помиловать их. Так как эта большая община отличалась среди бельгов 
своим влиянием и многочисленностью населения, то он потребовал с нее шестьсот 
заложников. Их дали, а также выдали все находившееся в городе оружие, и Цезарь 
двинулся отсюда в пределы амбианов, которые немедленно сдались со всем своим 
достоянием. С ними граничили нервии. На свои расспросы об их характере и нравах 
Цезарь получил следующий ответ: к ним нет никакого доступа купцам; они 
категорически воспрещают ввоз вина и других предметов роскоши, так как полагают,
 что это изнеживает душу и ослабляет храбрость; эти дикие и очень храбрые люди 
всячески бранят остальных бельгов за то, что они сдались римском