к в этой старой 
столице севера, ревностно хранившей собственные литургические традиции на 
протяжении семи веков, со времен святого Амвросия; и нигде новые римские 
установления, особенно те, которые касались симонии и безбрачия духовенства, не 
вызвали столь яростного возмущения догматиков. С другой стороны, в городском 
муниципалитете теперь главенствовала радикальная левая партия — патарины, — 
которая, отчасти по убеждениям, отчасти из недовольства тем фактом, что церковь 
владеет — уже на протяжении долгого времени — такими несметными богатствами и 
пользуется многочисленными привилегиями, стали фанатичными сторонниками реформы.
 Ситуация была взрывоопасной даже без вмешательства императора, но в 1072 г. во 
время спора за вакантное место архиепископа Милана Генрих подлил масла в огонь, 
официально утвердив в этой должности антиреформистского кандидата, хотя 
прекрасно знал, что Александр II уже одобрил кандидатуру выбранного согласно 
каноническому праву патарина. Это был открытый вызов, который церковь не могла 
игнорировать, и на Великопостном синоде 1075 г. Гильдебранд, к тому времени 
папа Григорий VII, категорически, под угрозой отлучения запретил и признал 
недействительными церковные назначения, исходящие от мирян. Разгневанный Генрих 
немедленно назначил двух новых германских епископов в итальянские епархии и 
добавил к ним про запас еще одного архиепископа Милана, хотя прежний 
императорский ставленник был еще жив.
        
        Генрих IV отказался явиться в Рим и ответить за действия, а вместо 
этого созвал на совет в Ворсе всех германских епископов и 24 января 1076 г. 
официально лиши. Григория папского престола.
        Король давно уже собирался приехать в Рим для имперской коронации, но 
его ссоры со сменявшими друг друга папами по поводу инвеститур этому 
препятствовали. После ее вета в Ворсме, однако, он увидел, что его поездка не 
може более откладываться. Григорий не реагировал на свое смешение с той яростью,
 которую ему приписали54, но явно не ее бирался признавать решение совета.
        Значит, чтобы император и его совет не стали всеобщим посмешищем, 
следовало отстранить Григория силой и поставить на его место достойного 
преемника. Требовалась быстрая и хорошо организованная военная операция, а пока 
шли приготовления, надо было по возможности лишить папу поддержки в самой 
Италии. В северных областях это не представлялось возможным: грозная графиня 
Матильда Тосканская была ревностной поборницей церкви, ее преданность Григорию 
не вызывала сомнений.  На юге, однако, ситуация выглядела более обнадеживающей. 
В частности, герцог Апулийский, похоже, не питал особой любви к папе.  Он легко 
мог презреть свои феодальные обязательства, если сочтет это выгодным. При 
условии, что он и его люди согласятся принять участие в общей атаке на Рим, 
Григорий окажется в безвыходном положении.
        О том, насколько важна была для Генриха поддержка Гвискара, можно 
судить по составу посольства — Григорий, епископ из Верчелли, один из самых 
твердых противников реформ, и Эберхард, его советник по делам Италии. Они 
встретились с Робертом, вероятно, в Мельфи в начале 1076 г. и официально 
предложили ему имперское утверждение всех его владений, может быть, даже 
упомянули о королевской короне. Но на герцога это не произвело впечатления. Он 
в данный момент чувствовал себя в безопасности — более того, ему неоткуда было 
ждать угроз в обозримом будущем. Он наслаждался полной свободой действий в 
своих владениях и не видел причин рисковать ею, давая  Генриху новый повод 
вмешиваться в политику южной Италии. Его ответ звучал твердо, хотя немного 
ханжески. Бог даровал ему владения, он, Роберт, отобрал их у греков и сарацин и 
дорого заплатил за это нормандской кровью.  За те небольшие участки его 
владений, которые когда-либо принадлежали империи, он согласен исполнять 
вассальный долг перед императором, «соблюдая все обязанности по отношению к 
церкви» — оговорка, которая, как он хорошо знал, лишала его преданность всякого 
смысла с точки зрения Генриха. Остальное остается в его руках, как всегда было, 
по соизволению Всевышнего.
        Трудно поверить, что послы приняли за чистую монету утверждения 
Гвискара по поводу его преданности церкви, но они вернулись нагруженные дарами 
и довольные успехом. Даже если Роберт не собирался уступать настояниям Генриха, 
он ни в коем случае не хотел с ним ссориться. Назревало столкновение между 
двумя самыми могущественными силами Западной Европы. Его исход трудно было 
предсказать, но одно не вызывало сомнений — грядущая смута открывала перед 
нормандцами возможности для новых приобретений, которые не стоило упускать.  
Гвискар спешно отправил гонца к Ричарду Капуанскому. Их постоянные стычки 
всегда оканчивались ничем и шли во вред им обоим. Все нормандцы должны 
объединиться, если они хотят извлечь выгоду из приближающегося кризиса. 
Возможно, двум вождям стоит встретиться, чтобы обсудить спорные вопросы и 
положить конец вражде?
        По дороге в Капую посланник столкнулся с одним из людей Ричарда, 
отправленным с подобным же поручением. Местом встречи был избран, вероятно, 
нейтральный Монте-Кас-сино, поскольку мы знаем, что аббат Дезидерий участвовал 
в ней в качестве посредника. Ему надоело, что земли его монастыря постоянно 
служат полем битвы, и он давно добивался примирения двух герцогов55. Фактически 
это оказалось не слишком трудно — гораздо легче, чем кошмарные дни переговоров 
Гвискара и папы три года назад. Ни одна из сторон не могла получить заметных 
преимуществ за счет другой, и оба участника искренне стремились прийти к 
соглашению, так что услов