флота.
        В Средние века величайшей опасностью для любого города, оказавшегося в 
длительной осаде, был голод, и в Палермо он начался быстро. Горы Конка-д'Оро, 
которые в прошлом часто защищали столицу, теперь выступали в противоположном 
качестве: они позволяли нормандской армии - большей, чем все прежние, но, 
вероятно, насчитывавшей менее десяти тысяч воинов - держать под контролем 
большую территорию, чем было возможно в любом другом случае. Все подходы к 
Палермо с юга и с востока были перекрыты войсками Рожера, а с западной стороны 
его патрули, в чьи обязанности входило пресекать любые попытки подвезти к 
городу припасы, действовали столь же результативно, как и шлюпки Робера на 
северных рейдах. При таких обстоятельствах нормандцы могли бы спокойно ожидать 
неизбежной капитуляции города, но у них имелись свои сложности. В декабре 
прибыли гонцы с убийственной для Роберта новостью: его вассалы опять его 
предали. Племянник Роберта Абеляр, все еще пестовавший давнюю обиду, 
воспользовался длительным отсутствием Гвискара, чтобы восстать во второй раз, 
при содействии своего младшего брата Германа и сеньоров Джовинаццо и Трани, Они 
получили поддержку Ричарда Капуанского, находившегося тогда в зените власти, 
Гизульфа из Салерно и, вполне возможно, византийцев. Восстание, начавшееся в 
Апулии, перекинулось также в Калабрию. Роберт оказался перед жестоким выбором: 
вернуться сразу, позволив Палермо вновь выскользнуть из его рук, или он должен 
был остаться на Сицилии до того момента, когда город сдастся и будет заключен 
мир, рискуя своими итальянскими владениями. Он решил остаться, но не дожидаться,
 пока болезни и голод в осажденном городе лишат его возможности сопротивляться. 
Надо было как-то ускорить ход событий.
        В центре старого города Палермо лежит квартал Аль-Каср44 - "Крепость". 
Он представляет собой скопление базаров и лавочек, теснящихся вокруг большой 
Пятничной мечети и обнесенных своей собственной стеной с девятью воротами. На 
рассвете 5 января 1072 г. пехота Рожера атаковала Аль-Каср. Последовавшая битва 
была долгой и кровавой. Со всей решимостью отчаяния защитники выбежали из ворот 
и сами обрушились на нападавших. Вначале благодаря своему большому численному 
перевесу и боевой ярости они обратили нормандцев в бегство, но в этот момент 
подоспел Роберт Гвискар со своей кавалерией и спас ситуацию. Теперь уже 
сарацины обратились в бегство, преследуемые нормандцами. Они могли бы укрыться 
в городе, но стражи, видя, что не смогут впустить своих воинов, не пропустив их 
преследователей, захлопнули перед ними ворота. Так храбрейшие из защитников 
Палермо оказались зажатыми между нормандской кавалерией и неприступными 
бастионами собственного города. Они сражались, пока не погибли все до одного.
        Теперь к стенам подтащили семь огромных осадных лестниц. Нормандцам, 
толпившимся внизу и уже узнавшим твердость сарацинской стали, они казались 
дорогами к верной смерти, и никто не хотел идти первым. Наконец, вдохновленный 
красноречием Роберта, некий Архифред начал взбираться на стену. Двое других 
воинов последовали за ним. Они благополучно добрались до верха, но в 
последующей битве на бастионе их щиты были разбиты и они не могли продвинуться 
далее. Зато им удалось целыми и невредимыми спуститься к подножию стены, чтобы 
насладиться своей славой. Архифред, по крайней мере, начертал свое имя где-то в 
уголке на скрижалях истории. Но Аль-Каср так и не был взят.
        Гвискар понял, что надо сменить тактику. По числу фигур в тюрбанах, 
стоявших на крепостных стенах, он понял, что в городе не хватает людей для 
обороны. Велев Рожеру не ослаблять натиск, он с тремя сотнями отборных воинов 
отправился на северо-восток. Здесь, между Аль-Касром и морем, располагался 
новый квартал Аль-Халеса, административный центр Палермо, состоявший главным 
образом из общественных зданий; здесь находились арсенал, тюрьма, здание, где 
собирался совет; дворец эмира важно возвышался посередине. Этот квартал также 
был укреплен, но хуже, чем соседние45; теперь, как и предвидел Гвискар, он 
остался практически без защиты. Снова пошли в ход лестницы, и вскоре 
нормандские верхолазы, бодрые, хотя и залитые кровью, проникли в город и 
открыли ворота Роберту и остальным его людям46. Но до победы было еще далеко. 
Защитники крепости, охваченные паникой при известии о вторжении и разгневанные 
оттого, что дали себя провести, бросились в бой. Началась еще одна жестокая 
битва; сарацины были бессильны против нормандских мечей, но только в сумерках 
последние уцелевшие воины отступили по узким устланным телами улочкам, к все 
еще неприступной темной громаде Аль-Касра.
        В эту ночь защитники Палермо поняли, что они проиграли. Некоторые даже 
теперь хотели продолжать борьбу во имя своей веры, но благоразумие взяло верх, 
и ранним утром следующего дня делегация знатных горожан явилась к герцогу 
Апулийскому, чтобы обсудить условия сдачи города. Снова Роберт показал себя 
великодушным победителем. Он обещал удержать своих воинов от мести и дальнейших 
грабежей, сохранив горожанам их жизни и собственность. Сам он желал их дружбы и 
требовал от города только лояльности и выплаты ежегодной дани; в обмен на это 
нормандцы воздержатся от вмешательства в дела мусульманской религии и не будут 
препятствовать соблюдению исламских законов.
        Невзирая на крестоносный характер всей сицилийской экспедиции - который 
Гвискар подчеркивал с самого начала, - его терпимость не должна нас удивлять. 
Он не желал пробуждать в сарацинах враждебность к их новым повелителям. Кроме 
того, ему нужно было как можно скорее вернуться на материк, и он не хотел 
затягивать переговоры. Аль-Каср до сих пор не сдался и грозил доставить 
нормандцам немало хлопот в течение ближайших дней и даже недель. Кроме того, 
Роберт не был мстителен по натуре - Годфри из Конверсано и все греческое 
население Бари могли это подтвердить - и предоставил теперь мусульманам те же 
права, которыми пользовались христианские общины при господстве мусульман. Тем 
не менее такая те