| |
дали ему
просьбу Птолемея и умоляли его эту просьбу исполнить. Царь не знал, что делать,
— веление божества приводило его в трепет, народ требовал, чтобы статуи никто
не касался, и своим буйством внушал Скидрофемиду ужас: однако подарки и
обещания послов делали свое дело, и он все больше склонялся на их сторону. Так
прошло три года, в течение которых Птолемей не ослаблял своих усилий и не
скупился на подношения; от него приезжали послы все более высокого ранга, росло
число прибывавших из Египта кораблей, все увеличивался вес золота, которое они
привозили. Грозная тень явилась Скидрофемиду, приказала не медлить долее и
тотчас выполнить веление бога. Он продолжал колебаться. Тогда на него
обрушились беды; начались болезни, гнев небес, день ото дня все более
неумолимый, разразился над жителями Синопы. Царь собрал народ и стал говорить о
велении божества, о видениях, которые являлись ему и Птолемею, о несчастьях,
все более свирепо терзавших Синопу. Жители не хотели слушаться царя; они
ненавидели египтян, боялись за себя и кончили тем, что выставили у храма охрану.
Поэтому и приходится так часто слышать, будто статуя сама поднялась на один из
кораблей, стоявших у берега. Не меньшее удивление вызывает и та невиданная
быстрота, с которой суда прошли огромное расстояние от Синопы до Египта: уже на
третий день они появились в гавани Александрии. Святилище, размерами своими
соответствующее величию города, было выстроено в месте, называемом Ракотис904,
где стоял старинный маленький храм, посвященный Серапису и Изиде. Именно так
рассказывают чаще всего о происхождении храма и о том, каким образом попала
сюда статуя бога. Я знаю, что, по мнению некоторых, статуя была привезена из
сирийского города Селевкии905 в правление Птолемея, третьего царя с этим
именем906. Есть также люди, считающие, что привез ее тот самый Птолемей, о
котором шла речь выше, но не из Синопы, а из Мемфиса, твердыни древнего Египта,
пользовавшейся некогда громкой славой. Бога этого одни считают Эскулапом, так
как он излечивает болезни, другие Озирисом — древнейшим божеством Египта;
многие говорят, что раз он правит всем сущим, то это должен быть Юпитер;
большинство же видит в нем отца Дита, поскольку многие признаки указывают на
это прямо, а другие могут быть истолкованы в таком же смысле.
85. Еще не дойдя до Альп, Домициан и Муциан получили известие о
благополучном исходе военных действии против тревиров. Яснее всего говорило об
одержанной победе пленение Валентина, полководца противника907. Он держал себя
мужественно, и лицо его еще выражало то одушевление, с которым он вел в бой
своих соплеменников. Его участь была решена заранее, его выслушали лишь для
того, чтобы узнать его образ мыслей, и осудили на смерть. Когда во время казни
кто-то, желая уязвить Валентина, сказал, что его родина снова находится под
игом победителя, он ответил: «Смерть меня утешит».
Муциан, сделав вид, что все это только что пришло ему в голову, выступил,
наконец, с предложением, которое вынашивал издавна: вряд ли будет достойно
Домициана теперь, когда кампания по сути дела кончена и сопротивление врага
милостью богов сломлено, появиться на театре военных действий и делить славу с
другими; если бы речь шла о судьбе империи, о спасении галльских провинций,
тогда действительно место Цезаря было бы в первых рядах сражающихся, но борьбу
с каннинефатами и батавами лучше предоставить не столь выдающимся полководцам;
правильнее будет остановиться в Лугдунуме и, не подвергая себя мелким
повседневным опасностям, но в то же время не избегая настоящих трудностей,
показать окружающим народам принципат во всем его величии и мощи908.
86. Домициан последовал этому совету; он разгадал замысел Муциана, но не
хотел, чтобы тот это понял, и вместе с ним прибыл в Лугдунум. Существует мнение,
что из Лугдунума Домициан отправил тайных послов к Цериалу, дабы выяснить,
передаст ли тот ему, если он явится в армию, свои войска и командование над
ними. Так и осталось неясным, что было у Домициана на уме: готовился ли он к
войне с отцом или собирал силы и средства для борьбы с братом, ибо Цериал, с
присущими ему умеренностью и здравым смыслом, сумел представить этот поступок
Домициана как проявление детского тщеславия и превратил все в шутку. Видя, что
его юный возраст вызывает презрение у людей пожилых, Домициан перестал
выполнять даже те немногие государственные обязанности, которые на себя принял,
прикинулся скромным, простоватым и, удалившись в уединение, сделал вид, будто
всецело предался изучению литературы и сочинению стихов. Он хотел таким образом
скрыть свои подлинные намерения и избежать соперничества с братом, чью мягкую
душу, столь непохожую на его собственную, он никогда не был в состоянии понять.
Книга V
1. В начале того же года909 Цезарь Тит по поручению Веспасиана двинулся
на усмирение Иудеи. Он показал себя отличным военачальником еще в ту пору,
когда и сам он, и отец его были частными людьми910, теперь же, окруженный
вниманием провинциалов и любовью солдат, наперебой старавшихся доказать ему
свою преданность, он принялся за дело с еще большей энергией и добился еще
большей славы. Тит не хотел, чтобы кто-либо подумал, будто он тяготится своим
подчиненным положением, а потому вел себя как облеченный доверием решительный
военачальник, ласковым и дружеским обращением вызывал в каждом желание исправно
нести службу, делил с рядовыми бойцами труды и тяготы походной жизни, никак не
роняя при этом свое достоинство полководца. В Иудее его ждали пятый, десятый и
пятнадцатый легионы911, состоявшие из солдат, давно уже служивших под
командованием Веспасиана. Тит присоединил к ним находившийся дотоле в Сирии
двенадцатый легион и выведенные из Александрии двадцать второй и третий. Кроме
того, за армией Тита следовали двадцать когорт союзников, восемь конных отрядов,
армии царей Агриппы и Сохема, вспомогательные войска царя Антиоха912,
значительные силы арабов, особенно опасных для иудеев, так как эти два народа
питали друг к другу ненависть, обычную между соседями, а также множество людей,
на свой страх и риск приехавших из Италии, в надежде добиться благосклонности
|
|
