енные достойные слова, 
которые пришлось от него услышать. Произнеся их, он тут же упал, покрытый 
бесчисленными ранами, и чернь надругалась над мертвым так же подло, как она 
пресмыкалась перед живым.
      86.  Вителлий был родом из Луцерии676. Смерть застигла его, когда он 
завершал пятьдесят седьмой год своей жизни. Консульские и жреческие должности, 
славное имя, место среди первых людей государства — все досталось ему без 
всяких заслуг, лишь благодаря славе отца677. Люди, вручившие ему принципат, 
толком его не знали. Мало кому удавалось, действуя честно и благородно, 
добиться такой преданности солдат, какую Вителлий завоевал своей глупостью и 
беспомощностью. Были в нем, правда, и простодушие, и широта, но ведь это 
свойства, которые, если не управлять ими, обращаются на погибель человеку. Он 
искренне думал, что дружбу приобретают не верностью, а богатыми подарками, и 
поэтому окружали его не столько друзья, сколько наемники. Свержение Вителлия 
было, бесспорно, на пользу государству, но людям, покинувшим его ради 
Веспасиана, не стоит изображать свое предательство как заслугу: немногим ранее 
они так же изменили Гальбе.
      День клонился к вечеру. Магистраты и сенаторы либо бежали из города, либо 
прятались у своих клиентов, так что созвать заседание сената оказалось 
невозможным. Убедившись, что ему больше не грозит никакая опасность, Домициан 
явился к полководцам флавианской армии и тут же был провозглашен Цезарем678. 
Солдаты как были после боя, увешанные оружием, толпой проводили его в дом отца.
      
Книга IV
      
      1.  Вителлий был убит; война кончилась, но мир не наступил. Победители, 
полные ненасытной злобы, с оружием в руках, по всему городу преследовали 
побежденных; всюду валялись трупы; рынки и храмы были залиты кровью. Сначала 
убивали тех, кто случайно попадался под руку, но разгул рос, вскоре флавианцы 
принялись обшаривать дома и выволакивать укрывавшихся там. Любого, кто обращал 
на себя внимание высоким ростом679 или молодостью, будь то воин или житель Рима,
 тотчас же убивали. На первых порах победители еще помнили о своей вражде к 
побежденным и жаждали только крови, но вскоре ненависть отступила перед 
алчностью. Под тем предлогом, что жители могут скрывать у себя вителлианцев, 
флавианцы запретили что-либо прятать или запирать и стали врываться в дома, 
убивая всех сопротивлявшихся. Среди самых бедных плебеев и самых подлых рабов 
нашлись такие, что выдали своих богатых хозяев; других предавали друзья. 
Казалось, будто город захвачен врагами; отовсюду неслись стоны и жалобы; люди с 
сожалением вспоминали о наглых проделках солдат Отона и Вителлия, вызывавших у 
них в свое время такую ненависть. Полководцы флавианской партии сумели разжечь 
гражданскую войну, но оказались не в силах справиться с победившими солдатами: 
во время смут и беспорядков чем хуже человек, тем легче ему взять верх; править 
же в мирное время способны лишь люди честные и порядочные.
      2.  Домициан принял титул Цезаря и поселился во дворце. Он не спешил 
взять на себя заботы, сопряженные с этим званием, и походил на сына принцепса 
лишь своими постыдными и развратными похождениями. Префектом претория стал 
Аррий Вар, высшая власть сосредоточилась в руках Прима Антония. Он присваивал 
принадлежавшие принцепсам деньги и рабов и вел себя в императорском дворце как 
в захваченной Кремоне. Остальные командиры, то ли слишком скромные, то ли 
недостаточно решительные, никак не проявили себя во время войны и теперь, при 
дележе добычи, тоже остались в стороне. Жители столицы, запуганные и готовые 
пресмыкаться перед новым принцепсом, требовали послать войска навстречу 
возвращавшемуся из Таррацины Луцию Вителлию, дабы затушить последний очаг войны.
 Вскоре кавалерия действительно получила приказ выступить к Ариции, а легионы 
расположились в Бовиллах680. Луций Вителлий не стал медлить и сразу же вместе 
со всеми своими когортами сдался на милость победителя; его солдаты, испуганные 
и раздраженные, побросали оружие, принесшее им столько несчастий. Нескончаемая 
колонна пленных, окруженная вооруженными легионерами, вступила в столицу. 
Вителлианцы шли мрачные, суровые, не замечая ни рукоплесканий, ни насмешек 
толпы, ни на одном из лиц ни малейшего признака слабости; несколько человек 
вырвались за шеренгу конвойных и были тут же убиты; остальных отвели в 
заключение. Никто из пленных не проронил ни одного недостойного слова, и 
подобающая их мужеству слава осталась, несмотря на унизительное положение, 
незапятнанной. Луций Вителлий был убит. Пороками равный брату, он с большей 
энергией защищал принципат Вителлиев и был ближе к Авлу в дни его падения, чем 
в дни счастья.
      3.  В это же время Луцилий Басс681 был отправлен во главе летучих конных 
отрядов на усмирение Кампании, хотя города этой провинции больше ссорились 
между собой, чем бунтовали против власти принцепса. С появлением солдат всюду 
водворилось спокойствие, и мелкие города не понесли никакого наказания. В 
Капуе682 разрушили несколько лучших домов и разместили на зимние квартиры 
третий легион, но зато жители Таррацины683 в возмещение понесенного ими ущерба 
не получили ничего: всегда легче воздать за зло, чем за добро; люди тяготятся 
необходимостью проявлять благодарность, но с радостью ищут случая проявить 
мстительность. Единственным утешением была казнь принадлежавшего Вергилию 
Капитону раба, который выдал Таррацину врагу, о чем я уже рассказывал 
прежде684; его распяли с тем самым кольцом на пальце685 которое он получил от 
Вителлия и постоянно носил. В Риме тем временем сенат присвоил Веспасиану все 
почести и звания, обычно полагающиеся принцепсу. Сенаторы были полны радостных 
надежд: гражданская война, вспыхнувшая в Галлии и Испании686, перекинувшаяся 
сначала в Германию687, потом в Иллирию, наконец — в Египет, Иудею и Сирию688, 
охватившая все провинции и все армии, как очистительное пламя пронеслась по 
миру и теперь, казалось, близилась к концу. Еще более обрадовало всех письмо 
Веспасиана, написанное им якобы до окончания войны, — во всяком случае форма 
письма производила такое впе