вании земли, жатве или косовице, 
деревянные башмаки, даже из самого легкого дерева, оказывались бы только лишним 
грузом. «Хорошие деревянные башмаки» Катона служили его рабам так долго именно 
потому, что надевали их редко и носили мало. И крестьяне, и рабы предпочитали, 
конечно, ходить в самодельных легких сандалиях из спарта или веревок. Такие 
«сандалии» плели для волов (Col. VI. 12. 2); естественно было изготовить такую 
легкую и дешевую обувь и для себя.
   Тунику, однако, носил не только бедный и трудовой люд: это была всесословная 
одежда, в которую одевалась вся Италия от нищего раба до богатого всадника и 
знатного сенатора. Древние авторы, интересовавшиеся бытом родной старины, 
утверждали, что в древнейшие времена туники у римлян не было и вся одежда их 
состояла из набедренной повязки (cinctus) и тоги; в роде Цетегов фамильным 
обычаем было носить только две эти одежды (Hor. a. p. 50). Катон Младший, 
который не упускал случая напомнить своим современникам, до чего они 
испортились, надевал тогу на голое тело, причем ссылался на статуи древних 
царей, которых изображали только в тогах, без туник (Ascon. ad Cic. pro Scaur. 
30). Вергилий советовал пахать и сеять голышом (georg. I. 299), и в таком 
именно виде застал за пахотой сенатский гонец Цинцината, когда принес ему 
известие о выборе его диктатором (Pl. XVIII. 20). Ремесленники, занятые своим 
делом, часто изображаются в одном плаще, спущенном на колени, но они работают в 
помещении. Трудно представить, чтобы одежда людей, которым приходилось 
проводить целый день на воздухе, состояла из одной набедренной повязки. В 
дождливый холодный день ее было мало, а тога даже «умеренного размера» (modica 
toga Варрона) в качестве рабочего платья отнюдь не годится. Не вносил ли 
рассказ о такой упрощенной одежде еще одну черточку в идеальный образ предков, 
с их жизнью, запечатленной высокой простотой и неподкупной бедностью, и не 
возник ли он тогда, когда появилась потребность в этой идеализации?
   Во всяком случае, туника вошла в состав римской одежды рано и прочно, и 
скоро выработался в городских, не трудовых слоях населения свод правил 
относительно того, какой должна быть туника и как следует ее носить. Римляне 
были великими поклонниками этикета (decorum – и слово, и понятие чисто римские).
 Тунику подпоясывали и обдергивали так, чтобы спереди она спускалась чуть 
пониже колен, а сзади доходила до коленного сгиба; спускать значительно ниже 
было «по-женски» и мужчине не подобало, а вздергивать выше, «носить, как 
центурионы», и вовсе не пристойно: в образованном римском обществе слово 
«центурион» звучало как наше старое «солдафон». Рабы ходили в коротких туниках 
и часто без пояса; ремесленники за работой и торговцы за прилавком, случалось, 
тоже снимали пояс. Дома можно было не подпоясываться, но выйти в таком виде на 
улицу считалось неприличным. Меценат себе это позволял, но этот «потомок 
древних царей» любил оригинальничать и дразнить людей (Sen. epist. 114. 6). 
Вообще же, такой вид считался признаком распущенности (Hor. epod. I. 34), так 
же как очень длинная туника с длинными рукавами. Такой туникой Цицерон попрекал 
Верреса (in Verr. V. 33. 86), и, по его мнению, о распутности приспешников 
Катилины свидетельствовали, между прочим, и туники до пят с рукавами до 
запястий (in Cat. II. 10. 22; ср. Gell. VII. 12. 1).
   В старину и в семьях, строго соблюдавших старинные обычаи, было не принято 
надевать больше одной туники; Варрон вспоминал, что в детстве у него была одна 
не очень длинная туника и такая же тога (Non. 108. 24). Он же говорит о новом 
обыкновении носить еще и нижнюю, которая называлась subucula (Non. 542. 20), 
или «внутренняя туника» (tunica interior), и была рубахой, плотно облегавшей 
тело. Люди, слабые здоровьем и зябкие, надевали по нескольку туник; Светоний 
рассказывает, что Август зимой надевал поверх этой нижней рубахи еще четыре 
туники, шерстяной набрюшник и толстую тогу (Aug. 82. 1).
   В кругах состоятельных, не занимавшихся физическим трудом, предпочитали 
тунику белую; у крестьян, ремесленников и рабов она была темною, немаркого 
цвета. Сенаторы и всадники носили туники с пурпурными вертикальными полосами 
(clavi), которые шли параллельно одна другой от шеи до самого низа туники и 
спереди и сзади, на груди и на спине. У сенаторов полосы эти были широкими, 
почему туники их назывались laticlavia, а у всадников узкими – angusticlavia. 
Особую тунику надевал триумфатор: она была расшита золотыми пальмовыми ветвями, 
хранилась в храме Юпитера Капитолийского, числилась в составе храмового 
инвентаря и выдавалась только на день триумфа.
   В одной тунике по улицам Рима ходило только рабочее и бедное население Рима; 
Мена, историю которого Гораций рассказал в поучение Меценату, продавал всякий 
хлам «людишкам в туниках» (Hor. epist. 1. 7. 65); «невежественная толпа, эти 
люди в туниках, называют имена прославленных ораторов и показывают на них 
пальцами» (Tac. dial. 7). Человеку «из общества» показаться на улицу в одной 
тунике было неприлично: следовало облечься в тогу.
   Тога была чисто римской одеждой; когда Митридат предложил своим малоазийским 
подданным перерезать римлян, то признаком, безусловно определявшим 
принадлежность к этому ненавистному народу, оказалась тога. Изгнанникам 
запрещалось ее носить; вольноотпущенники, получив римское гражданство, радостно 
приказывали изображать себя в тоге. «Владыки мира, народ одетый в тоги», – так 
назвал римлян Вергилий (Aen. I. 282), много думавший о характере своего народа 
и его исторической судьбе. Один французский ученый остроумно заметил, что 
археологам так же трудно описать тогу, как римлянам было надевать ее. Была она 
громоздка и неудобна даже и во времена ранней республики, когда была «малой» 
(exigua), плотнее прилегала к телу и не имела такого количества складок. 
Хорошее представление о тоге тех времен дает статуя так называемого «этрусского 
оратора», хранящаяся во Флоренции. Такую тогу мы видим на памятниках II в. и 
первой половины I в. до н.э.; чем дальше, однако, т