ь «цирковые игры». Место, где происходили конские бега, 
римляне называли «цирком», имея в виду форму этого места (circus обозначает 
всякую фигуру без углов, будь то круг или эллипс) [171 - Было пять «годовых» 
римских праздников (Римские игры, Плебейские, в честь Цереры, в честь Аполлона, 
в честь Матери богов), которые включали в свой ритуал бега в цирке. Включены 
они были в праздник Марса, установленный Августом 12 мая, а также в ludi 
augustales: праздник в честь возвращения Августа с Востока. День рождения 
Августа (23 сентября) также сопровождался цирковыми состязаниями. Кроме того, 
бега бывали на праздниках, устраиваемых по поводу какого-нибудь счастливого 
события. Так, консул 101 г. Аррунтий Стелла отпраздновал великолепными играми 
окончание войны с сарматами. В первом веке империи консулы, вступая в должность,
 устраивали игры.].
   Лощина между Палатином и Авентином была словно самой природой создана для 
бегов: эта низинка по размерам своим (600 м длиной, 150 м шириной) вполне 
годилась для конских ристаний, а склоны холмов были естественным амфитеатром, 
на котором стоя и сидя располагались зрители. Предание приписывало то ли 
Тарквинию Старшему, то ли Тарквинию Гордому (существовало две версии) выбор 
этого места для бегов (за ним навсегда утвердилось название Большого Цирка) и 
превращение склонов Авентина и Палатина в некоторое подобие настоящего 
амфитеатра (Liv. I. 35. 8-9). Первые, однако, точные сведения об этом цирке 
датируются 329 г. до н.э. Ливий рассказывает, что в этом году на одной из 
открытых сторон долины впервые были выстроены стойла (carceres), из которых 
выезжали колесницы (VIII. 20. 1), и Энний, писавший лет сто спустя, сравнивал 
напряженное внимание, с каким товарищи Ромула и Рема ожидали исхода их гадания, 
с жадным интересом зрителей, не спускавших глаз с раскрашенных ворот этих стойл 
(они были, следовательно, деревянные), откуда вот-вот вылетят лошади.
   Долина цирка в какие-то очень отдаленные времена была центром аграрных 
культов; здесь стояли жертвенники и святилища разных божеств, покровителей 
земледелия. Во время бегов эти храмики обносили деревянной загородкой, вокруг 
которой и неслись колесницы. В начале II в. до н.э. арену разделили пополам 
продольной каменной площадкой (spina), на которую подняли эти алтарики и 
часовенки и поставили еще изображения различных божеств. В 182 г. до н.э., 
накануне праздника Парилий (21 апреля, день этот считался днем основания Рима), 
«почти в середине дня поднялась жестокая буря… и в Большом Цирке перевернуло 
статуи и колонны, на которых они стояли» (Liv. XL. 2. 1). Прошло, однако, целых 
восемь лет, прежде чем занялись поправкой и устройством цирка. Текст Ливия, где 
говорится об этом, испещрен пропусками (XLI. 27. 6), но ясно, что были 
отремонтированы или отстроены заново стойла, сооружен своеобразный «аппарат» 
для счета туров; с обоих концов площадки (spina) поставлены тумбы (metae), 
вокруг которых заворачивали колесницы, и устроены клетки для зверей (в цирке 
иногда бывали звериные травли). В 55 г. до н.э., например, Помпей устроил в 
цирке сражение со слонами; с ними должен был биться отряд гетулов (африканское 
племя). Двадцать огромных животных, взбесившись от боли, непривычной обстановки 
и воплей толпы, повернули и "попытались убежать, сломав железные решетки (они 
отделяли арену от рядов, где сидели зрители, – М. С.) не без вреда для народа" 
(Pl. VIII. 20-21). Цезарь, чтобы обезопасить зрителей, велел прокопать вокруг 
арены широкий ров, который наполнялся водой.
   Окончательное устройство Большой Цирк получил при Августе, который, может 
быть, только довершил то, что осталось незаконченным после Цезаря. К этому 
времени (7 г. до н.э.) относится описание его у Дионисия Галикарнасского (III. 
68). На обеих длинных сторонах и на одной короткой, полукруглой, были устроены 
в три яруса сиденья для зрителей; в нижнем ярусе они были каменные, в двух 
верхних – деревянные. Вокруг цирка шла одноэтажная аркада, где помещались 
различные лавки и мастерские и где в толпе сновало много подозрительных фигур, 
рассчитывавших на поживу; среди них не последнее место занимали дешевые 
предсказатели – «астрологи из цирка», как их пренебрежительно обозвал Цицерон 
(de divin. I. 58. 132) и к бормотанью которых не без интереса прислушивался 
Гораций во время своих праздных и счастливых прогулок по Риму (sat. I. 6. 
113—114). Крыши над этим огромным пространством не было, но в защиту от солнца 
можно было натягивать над зрителями полотно. Против полукруглой стороны 
расположены были по дуге carceres: двенадцать стойл, из которых выезжали 
колесницы и которые открывались все разом. Посередине между стойлами находились 
ворота, через которые входила торжественная процессия (pompa; отсюда porta 
Pompae), а над воротами была ложа для магистрата, ведавшего устройством игр; он 
же и давал знак к началу бегов, бросая вниз белый платок. С обеих сторон за 
стойлами возвышались башни с зубцами, создававшие впечатление крепостной стены, 
ограждавшей город, почему эта сторона и называлась oppidum – «город». Напротив 
Ворот Помпы находились Триумфальные, через которые выезжал возница-победитель; 
в 81 г. н.э. их заменила арка, воздвигнутая в честь Тита, покорителя Иудеи. 
Платформа – spina (длина ее равнялась 344 м) была теперь облицована мрамором и, 
судя по барселонской мозаике (самому хорошему изображению римского цирка), 
уставлена алтарями, храмиками, фигурами зверей и атлетов (они, может быть, 
символизировали игры, которые давались в цирке); были еще колонны со статуями 
Победы наверху, Великая Матерь богов, сидевшая на льве, и два «счетчика» для 
счета туров: возницы должны были объехать арену семь раз. Первый «счетчик» 
представлял собой как бы отрезок колоннады: на четырех колоннах, поставленных 
квадратом, был утвержден архитрав, и в него вставлено семь деревянных шаров 
(«яиц»); после каждого тура специально приставленный к этому делу человек 
поднимался по лестнице к архитраву и вынимал одно «яйцо». В 33 г. до н.э. 
Агриппа, бывший в этот год эдилом, поставил на другом конце платформы для 
удобства зрителей, сидевших в этой стороне,