Дело в том, что в восстановлении республики был заинтересован только сенат, 
состоявший из представителей старой римской знати, а плебс, преторианцы и 
провинциальная знать предпочитали умеренную императорскую власть, от которой 
они имели определенные выгоды.

Римские плебеи имели все основания быть довольными Клавдием, который помимо 
организации раздач и зрелищ проявил заботу о благоустройстве столицы: провел 
новые водопроводы, реконструировал порт в Остии и обеспечил регулярный подвоз 
хлеба в Рим.

Диапазон государственной деятельности Клавдия оказался широким.

Был издан особый эдикт (постановление), согласно которому получали свободу 
старые и больные рабы, оставленные своими хозяевами без помощи.

По инициативе Клавдия были взяты под охрану государства все строения: в Италии 
нельзя было сломать ни одного дома, даже брошенного и необитаемого, без особого 
письменного разрешения римского сената (см. ЛН, 176).

Рим возобновил завоевательную политику, и римскими провинциями стали Мавретания,
 Британия, Фракия (совр. Болгария), а в Малой Азии – Ликия и Памфилия.

На завоеванных территориях римляне строили города и не гнушались контактами с 
местной знатью; более того, впервые в истории римляне допустили 
варваров-неиталийцев в свой сенат, и представители галльского племени эдуев 
сделались первыми сенаторами. Некоторые римляне вознегодовали на Клавдия за это 
нововведение.

Многочисленные мероприятия, проведенные от имени Клавдия, способствовали 
укреплению военной диктатуры и централизации власти. Со времени Клавдия 
началось создание четкой структуры императорской канцелярии с различными 
отделами и иерархией должностей. Естественно, что крупные должности в 
канцелярии получили императорские вольноотпущенники, поскольку прислуга 
императорского дома, как и всякого другого, состояла из рабов.

Вольноотпущенников в Риме было много. Достойно упоминания тонкое замечание 
Тацита: «Если обособить вольноотпущенников, то станет очевидной малочисленность 
свободнорожденных» (Тац. Анн. ЯП, 27).

В правление Клавдия некоторые императорские вольноотпущенники были влиятельными 
людьми в государстве:

«Его вольноотпущенники, взяв большую силу, оскверняли все развратом, мучили 
людей ссылками, убийствами, проскрипциями. Феликса, одного из них, Клавдий 
поставил во главе легионов в Иудее, евнуху Поссидию после триумфа над Британией 
было дано среди других храбрейших воинов почетное оружие, точно он участвовал в 
этой победе; Полибию разрешено было шествовать между двумя консулами. Но всех 
их превзошли секретарь Нарцисс, который держал себя как господин своего 
господина, и Паллант, украшенный преторскими знаками отличия. Они оба были так 
богаты, что когда Клавдий жаловался на недостаток денег в казне, то в народе 
остроум-. но говорили, что у него могло бы быть денег в изобилии, если бы эти 
два вольноотпущенника приняли его в свою компанию» (Авр. Викт. Извл. ГУ). 
Особой мощью и богатством отличался Паллант, бывший раб Антонии Младшей, 
которому Клавдий поручил заведовать финансами, – он имел 300 миллионов 
сестерциев.

«Клавдий выступил в сенате с предложением относительно наказания женщин в 
случае их брачного сожительства с рабами, и сенаторы постановили, что если 
свободная женщина дошла до такого падения без ведома владельца раба, то ее 
следует считать обращенной в рабство, а если с его согласия – то считать ее 
вольноотпущенницей. И так как Клавдий объявил, что автором внесенного 
законопроекта является Паллант, то Борея Соран, предназначенный в консулы, 
предложил даровать Паллан-ту преторские знаки отличия и 15 миллионов сестерциев,
 а Корнеллий Сципион добавил, что Палланту сверх того следует принести 
благодарность от лица государства, ибо он, происходя от царей Аркадии, ради 
общественной пользы пренебрег своей восходящей к глубокой древности знатностью 
и удовлетворяется положением одного из помощников императора. Клавдий 
подтвердил, что, довольствуясь почестями, Паллант по-прежнему беден. И вот, 
начертанный на медной доске, был вывешен сенатский указ, в котором 
вольноотпущенник, обладатель 300 миллионов сестерциев, превозносился 
восхвалениями за старинную неприхотливость и довольство малым» (Тац. Анн. XII, 
53).

Тацит делает справедливый вывод о государственной деятельности Клавдия: «Это 
был принцепс, у которого не было других мыслей и другой неприязни, кроме 
подсказанных и внушенных со стороны» (Тац. Анн.

XII, 3).