. Но Гай Меммий прямо попрекает 
его тем, что он стоял при Никомеде виночерпием среди других любимчиков на 
многолюдном пиршестве, где присутствовали и некоторые римские торговые гости, 
которых он называет по именам.
 (3) А Цицерон описывал в некоторых своих письмах, как царские служители отвели 
Цезаря в опочивальню, как он в пурпурном одеянии возлег на золотом ложе, и как 
растлен был в Вифинии цвет юности этого потомка Венеры; мало того, когда 
однажды Цезарь говорил перед сенатом в защиту Нисы, дочери Никомеда, и 
перечислял все услуги, оказанные ему царем, Цицерон его перебил: «Оставим это, 
прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!» (4) 
Наконец, во время галльского триумфа его воины, шагая за колесницей, среди 
других насмешливых песен распевали и такую, получившую широкую известность 
[128] :



   Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
   Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —
   Никомед не торжествует, покоривший Цезаря.



 50. На любовные утехи он, по общему мнению, был падок и расточителен. Он был 
любовником многих знатных женщин – в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, 
Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея 
Помпея. Действительно, и Курионы, отец и сын, и многие другие попрекали Помпея 
за то, что из жажды власти он женился на дочери человека, из-за которого 
прогнал жену, родившую ему троих детей, и которого не раз со стоном называл 
своим Эгистом [129] . (2) Но больше всех остальных любил он мать Брута, 
Сервилию: еще в свое первое консульство [130] он купил для нее жемчужину, 
стоившую шесть миллионов, а в гражданскую войну, не считая других подарков, он 
продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда многие дивились 
этой дешевизне, Цицерон остроумно заметил: «Чем плоха сделка, коли третья часть 
остается за продавцом?» Дело в том, что Сервилия, как подозревали, свела с 
Цезарем и свою дочь Юнию Третью [131] .
 51. И в провинциях он не отставал от чужих жен: это видно хотя бы из двустишья,
 которое также распевали воины в галльском триумфе:



   Прячьте жен: ведем мы в город лысого развратника.
   Деньги, занятые в Риме, проблудил ты в Галлии.



 52. Среди его любовниц были и царицы – например, мавританка Эвноя, жена 
Богуда: и ему и ей, по словам Назона, он делал многочисленные и богатые подарки.
 Но больше всех он любил Клеопатру: с нею он и пировал не раз до рассвета, на 
ее корабле с богатыми покоями он готов был проплыть через весь Египет до самой 
Эфиопии, если бы войско не отказалось за ним следовать; наконец, он пригласил 
ее в Рим и отпустил с великими почестями и богатыми дарами, позволив ей даже 
назвать новорожденного сына его именем. (2) Некоторые греческие писатели 
сообщают, что этот сын был похож на Цезаря и лицом и осанкой. Марк Антоний 
[132] утверждал перед сенатом, что Цезарь признал мальчика своим сыном, и что 
это известно Гаю Матию, Гаю Оппию и другим друзьям Цезаря; однако этот Гай 
Оппий написал целую книгу, доказывая, что ребенок, выдаваемый Клеопатрой за 
сына Цезаря, в действительности вовсе не сын Цезаря (как будто это нуждалось в 
оправдании и защите!) (3) Народный трибун Гельвий Цинна многим признавался, что 
у него был написан и подготовлен законопроект, который Цезарь приказал провести 
в его отсутствие: по этому закону Цезарю позволялось брать жен сколько угодно и 
каких угодно, для рождения наследников [133] . Наконец, чтобы не осталось 
сомнения в позорной славе его безнравственности и разврата, напомню, что Курион 
старший в какой-то речи называл его мужем всех жен и женою всех мужей.
 53. Вина он пил очень мало: этого не отрицают даже его враги. Марку Катону 
принадлежат слова: «Цезарь один из всех берется за государственный переворот 
трезвым». В отношении же еды он, как показывает Гай Оппий, был настолько 
неприхотлив, что когда у кого-то на обеде было подано старое масло вместо 
свежего, и остальные гости от него отказались, он один брал его даже больше 
обычного, чтобы не показать, будто он упрекает хозяина в небрежности или 
невежливости.
 54. Бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских должностях 
[134] . Проконсулом [135] в Испании, по воспоминаниям некоторых современников, 
он, как нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов, а у 
лузитанов разорил, как на войне, несколько городов, хотя они соглашались на его 
требования и открывали перед ним ворота. (2) В Галлии он опустошал капища и 
храмы богов, по