автор V века Синезий в своей речи «О царстве» 
говорил: «Те, которые соединились с Криксом и Спартаком, были не из той же 
страны, из которой происходили эти предводители, и не принадлежали все к одной 
и той же нации, но общность судьбы и благоприятный случай соединили их воедино 
в общем предприятии». В другом месте той же речи он добавляет, что война рабов 
была начата «только двумя человеками (то есть Спартаком и Криксом. —  В. Л. ), 
презревшими всех богов».
 В ходе войны Крикс показал много превосходных качеств: неустрашимость, 
напористость, прекрасную выучку, большую энергию и неутомимость. Он многократно 
лично водил товарищей в атаку, прекрасно умел говорить со своими 
галло-германскими воинами. С горячим интересом он относился к остроумным 
рассказам, очень любил песни о героических подвигах предков.
 Правда, у него имелись и недостатки: он отличался, как многие самниты, 
вспыльчивостью, любил попировать, покрасоваться в щегольском платье; ему 
нравилась красивая бытовая обстановка, и он с удовольствием обставлял свою 
палатку красивыми безделушками; он был также неравнодушен к хорошеньким 
женщинам, и воины посмеивались, рассказывая друг другу анекдоты о его любовных 
похождениях. Его предусмотрительность как военачальника из-за чрезмерной 
горячности далеко не всегда была на высоте.
 Несмотря на указанные недостатки, он пользовался у товарищей по армии большим 
авторитетом. Его любили за храбрость, честность и прямоту, за то, что слово у 
него никогда не расходилось с делом, за то, что он не был ни алчен, ни скуп и 
легко расставался с деньгами, когда их имел.




 Глава двенадцатая
 ЗАВЕРШАЮЩИЕ СОБЫТИЯ 73 ГОДА В РИМЕ


 Римская власть на юге страны рушилась на глазах, но в Риме все еще не понимали 
действительного масштаба происходивших событий. Многих сенаторов вводили в 
заблуждение успокоительные письма П. Вариния (мог ли он признаться по доброй 
воле в серьезности понесенных поражений?). И ораторы в сенате продолжали 
посмеиваться над «преувеличениями», содержавшимися в письмах, приходивших с юга 
от частных лиц, действия восставших рабов они считали «простым разбойничьим 
нападением», поражения претора объясняли «изменой галльских вспомогательных 
войск», а его медлительность в возобновлении военных действий относили 
исключительно за счет «отсутствия настоящего войска». Придерживаясь такого, 
очень удобного взгляда, различные группы в сенате по-прежнему яростно 
интриговали друг против друга.
 На форуме, главной площади города, где находилась трибуна для произнесения 
речей, знаменитая ростральная колонна консула Дуилия, победителя карфагенского 
флота, храм Сатурна — хранилище государственной казны, храм Согласия — 
хранилище военной казны, место ожидания иностранных послов, ждавших аудиенции 
сената, Мамертинская тюрьма, дворец Сената — курия Гостилия, триумфальная арка 
Фабия Максима, победителя галлов-аллоброгов (120 г. до н.э.), храм Весты и дом 
весталок, храм героев Кастора и Поллукса, маленькие портики, целая толпа статуй 
из мрамора, камня, бронзы (хотя число их сильно поубавил цензор Корнелий 
Сципион в 156 г. до н.э.), где находились еще некоторые лавки, но главным 
образом конторы банкиров, менял и маклеров, — здесь каждый день, вне 
зависимости от погоды, толкалось огромное количество людей разных возрастов и 
званий. Среди них всегда находились постоянные посетители — «завсегдатаи 
форума», люди без определенных занятий, проводившие время в праздной болтовне, 
проявлявшие величайшую охоту продаться кому угодно в качестве лжесвидетелей, 
клакеров, соглядатаев и т.п.
 Именно тут часто появлялись народные вожаки — Фирмидий и Тиций, младший брат 
избранного (на 72 г.) консула Л. Геллия, новый народный трибун — помпеянец П. 
Плавтий Гипсей (род. в 95 г. до н.э.), человек знатного рода, подготавливая 
почву для новых яростных атак на сулланцев. Гипсей явно собирался стать 
преемником Г. Лициния Макра [25] . Но Геллий-младший оспаривал его первенство и 
предлагал пароду собственные «планы и прожекты». Человек этот в ту пору играл 
видную роль и вполне заслуживает, чтобы о нем рассказать.
 Геллий-младший, брат консула Л. Геллия, являлся видным членом группировки 
популяров. Цицерон его ненавидел (позже он был другом Каталины и Клодия, его 
заклятых врагов). В речи «За Сестия» он именовал его «взбесившимся и нищим 
гулякой», человеком, «не достойным ни своего брата, прославленного мужа и 
честнейшего консула, ни сословия всадников». Дело в том, что Геллий, будучи по 
роду сенатором, усыновленным вдобавок знаменитейшей личностью — выдающимся 
оратором Л. Марцием Филиппом, консулом 91 года, цензором 86 года, юность свою 
провел весьма бурно, промотал имущество своего отца, будучи одним из самых 
знаменитых кутил в Риме, после чего объявил себя «греком» и погрузился в 
литературные занятия. Так как они не дали ему денег и славы («Зачастую, — 
ехидно замечает Цицерон, — он даже оставлял книги в залог за вино; ненасытное 
брюхо оставалось, а средств не хватало»), то Геллий решил заняться политикой. 
Он свел близкое знакомство с народными трибунами, объявил себя приверженцем 
народной партии, стал часто бывать в народном собрании, держать мятежные речи и 
даже женился на вольноотпущеннице. Такое его поведение скандализовало всех его 
родных, которые отказались от него. Сенат с целью образумить нечестивца лишил 
его принадлежности к сенатскому сословию и причислил к всадникам. Но Геллий и 
не думал каяться. Закусив удила, он продолжал гнуть свою линию. Связавшись с 
Крассом, он стал оказывать ему на форуме важные услуги. Главные надежды теперь, 
как и большинство плебеев и народных трибунов, Геллий стал связывать с 
государственным переворотом. Его чаяния, как и его угрозы, не оставались 
секретом для врагов. Характеризуя его деятельность этого периода, Цицерон 
патетически восклицал: «В каком мятеже