наибольшим почетом! О, эти 
мнимомудрые рассуждения, которыми морочат простаков: об идеях, о пределе и 
беспредельности, о существах бестелесных, об атомах и Судьбе, о, эти клятвы 
гусями, собаками, даже платанами! О, неподражаемое божество в виде числа! О, 
эти философы — скитальцы по Элладе, Персии, Индии! Повсюду их гонят за лживые, 
гнусные рассуждения! Да и сами они никакое место, никакую страну не желают 
признавать за родину, все они с гордостью говорят: «Мы — космополиты!»
 Спартак вздохнул: такие яростные нападки на философию и философов были ему 
неприятны, но он не хотел прерывать Крикса. Тот же продолжал с тем же пылом 
развивать свою мысль:
 — А посмотри, как они расхваливают своим ученикам, своим слушателям в беседах  
бескорыстие, постоянство, твердость и умеренность! Как поносят всегда 
наслаждение и богатство! Но вот остались они без толпы, в своем кругу. И что 
же? Да нет такой вкусной пищи, которую бы они тут же с жадностью не проглотили! 
Как жадно пересчитывают полученные монеты! Где предел лживости и жадности этих 
сварливых, тщеславных глупцов?! Я вижу, ты со мной не согласен, тебе все 
хочется возразить!
 — Мне действительно хочется возразить! — вставил Спартак.
 — Но ты не торопись, ты дослушай меня! — настаивал Крикс. — Спроси любого из 
них: «А что ты сам, о философ, сделал до сих пор, ты, всех поносящий?! Принес 
ли ты пользу в жизни?» Он, надувшись от важности, несомненно, ответит: «Обычные 
занятия — мореплавание, земледелие, торговлю, ремесла, военную службу — я 
отвергаю. Все они бесполезны для мудреца. Я же, уйдя от обыденной жизни, 
действую всегда в высших интересах. Если какой богач много тратится, я 
немедленно доношу на него народу. Я должен нападать на безрассудных богачей! А 
чтобы подготовить себя к великим битвам, я купаюсь в холодной воде, валяюсь в 
грязи, хожу босиком зимой!»
 Но я думаю, у нас нет нужды в философах, распространителях ложной и продажной 
мудрости. Зачем нужна философия, если в Дельфах и Дидимах есть прорицалище 
Аполлона, в Эфесе — Артемиды, во Фракии — храмы Диониса и Бендиды, на 
Самофракии — кабиров, в Египте — Анубиса, в Пергаме — лечебница Асклепия?! Там 
пребывает истинная мудрость, там настоящее благочестие, там обители величайших 
богов! Из всего сказанного я, Спартак, заключаю: не надо нам в нашем лагере 
болтливых и вредных философов. Нам нужны другие люди: люди дела, те, кто может 
и хочет сражаться не языками, а мечом! Только такие люди нам друзья и родня! — 
закончил Крикс свой пылкий монолог.
 Спартак помолчал, размышляя, потом ответил:
 — Я согласен с тобой, Крикс, вот в чем: всякая философия стоит чего-либо 
только в одном случае — если она учит действовать, а не рассуждать и когда сами 
философы живут в согласии с провозглашаемыми идеями. Но я не согласен с тобой в 
другом: в отрицании ценности философии вообще. Я спрашиваю тебя: что может 
удержать человека от ошибок на жизненном пути, избавить от гнусных пороков, 
дать хорошее настроение? Ты не можешь ответить? Так я отвечаю: ничто, кроме 
истинной философии! Мой вывод, дорогой друг, таков: философией надо заниматься! 
Для предводителя такие занятия насущно необходимы: философия отточит, обострит 
природный ум подобно тому, как занятия искусством украшают человеческую душу! 
Надо сохранять уважение к философам — среди них много замечательных людей. 
Подобает быть к ним щедрым. Среди них следует выбирать тех, кто, по твоему 
мнению, ближе к истине. Но и остальных не следует порицать! Нет такой системы, 
в которой бы не заключалось какой-то истины! Потому-то, я думаю, каждый крупный 
философ строил новую систему, выбирая из предыдущих систем все лучшее! Словом, 
в нашей жизни философия может быть полезной!
 — Но что такое наша человеческая жизнь? — проворчал Крикс. — Пиршества, браки, 
народные собрания, суды, военные набеги, путешествия по земле и морю в повозках 
и на кораблях, борьба за добычу или клочок земли, погоня за славой, волнения 
честолюбия, смерть близких или друзей, радость или печаль. О, как смешны мне 
презренные богачи, гордящиеся золотом, с восемью кольцами на обеих руках!
 — Кстати, о кольцах! — Спартак посмотрел на руку Крикса. — Прекрасное кольцо я 
вижу у тебя. Давно приобрел, дорогой Крикс?
 Самнит покраснел и невольно прикрыл кольцо другой рукой.
 — Покажи-ка! — Спартак взял его за руку и снял с пальца Крикса кольцо. Он 
повертел его перед глазами, любуясь игрой камня. — Прекрасное кольцо, 
великолепный камень, Крикс! — одобрил он. — Очень дорогое кольцо. Я понимаю 
толк в таких вещах, можешь мне поверить, я насмотрелся на них в Понте. Откуда у 
тебя это кольцо?
 — От почитателя, — неохотно ответил смущенный самнит.
 — Ах, Крикс, Крикс! — Спартак осуждающе покачал головой. — Не следует 
принимать подобные подношения, за них всегда требуют больших ответных услуг. 
Надеюсь, ты ответил взаимным ценным подарком?
 Смущенный Крикс молчал: он не смел говорить явную неправду, но и всего 
говорить ему не хотелось…
 — Знаешь, Крикс, — сказал Спартак, — мне кажется, кольцо следует вернуть.
 — Почему?! — перепугался самнит. Он выхватил у товарища кольцо и зажал его в 
кулаке. — Почему вернуть?! Я получил его в подарок не от мужчины, а от любимой 
женщины! Разве могу я ее оскорбить, вернуть ей такое кольцо?! Она подарила его 
мне по любви. Я спросил богов: «Можно ли мне взять столь дорогое кольцо?» Я 
трижды их спросил, как положено! Боги ответили: «Можно!»
 — Такие объяснения ты, Крикс, оставь! — Спартак явно рассердился. — Не 
прикрывай свои ошибки ссылками на богов!
 Крикс вскочил:
 — Я не отдам кольца! Я знаю: для тебя воля богов — ничто! Ты вообще хотел бы 
подорв