нет, он призывно хрюкнул и с 
проворством, неожиданным для такой огромной туши, побежал к ближайшим деревьям. 
Жадно хватая желуди, он с хрустом разгрызал их и тут же пожирал.
 Вслед за кабаном из чащи кустарника неторопливо вышла свинья, за ней — 
подсвинки, потом выкатилась целая ватага полосатых поросят. Все они направились 
к вожаку и, расположившись рядом, тоже стали лакомиться желудями.
 Загонщики не торопились прерывать их трапезу. Они хотели дать свиньям отойти 
подальше от спасительных кустов. В душе у некоторых даже шевельнулась жалость к 
вышедшим животным, ни в чем не виновным. У всех на глазах они мирно насыщались, 
не зная еще, что они обречены и час спустя почти все лишатся милой жизни.
 Постепенно кабаны все дальше отходили от кустарника, свободно разбредаясь в 
разные стороны…
 Наконец глава загонщиков сказал: «Пора начинать!» Тотчас все загонщики 
поднесли к губам охотничьи рожки и начали изо всех сил дуть в них. Одновременно 
они выскочили из засады, загораживая кабанам отступление назад, в кусты, а 
псари спустили с поводков своры собак. Те с громким лаем бросились вперед.
 Увидев столь многочисленных врагов, кабаны метнулись в одну сторону, но и 
оттуда показались загонщики, яростно дующие в рожки, в другую — и там 
повторилось то же самое. Только одна сторона оставалась свободной от врагов, и 
кабаны сломя голову немедленно бросились по узкому коридору, надеясь прорваться.

 Стон, треск и гул, лай многочисленных собак, сопение и хрюканье испуганных 
животных наполнили лес. Впереди бегущих животных, подняв хвост, тяжело несся 
кабан-вожак. Он прежде бывал в подобных переделках, о чем говорили шрамы от 
полученных им ран, и знал по опыту: здесь не дают пощады!
 И действительно, охотники, выступив из-за деревьев, осыпали их многочисленными 
копьями и дротиками. Подсвинки и поросята, пораженные ими, падали на землю, 
потом снова вскакивали и бежали. Разъяренные собаки со всех сторон окружали их, 
хватая за уши, ляжки и бока… Пробежав еще 20—40 шагов, подсвинки и поросята 
падали на землю мертвыми.
 Охотники, торжествуя, подхватывали свою добычу. Некоторые вязали ноги раненым, 
истошно визжащим поросятам…
 Крикс и Спартак, все еще сидевшие в засаде, напряженно вглядывались в большого 
самца, несшегося в их сторону. Другие охотники, выскочившие из засады (они 
сидели впереди), кричали и бросали копья лишь с одной целью: чтобы напугать 
кабана и направить его в сторону Крикса и Спартака. Крикс категорически 
запретил всем другим охотникам поражать этого кабана. «Мне необходимо убить его 
лично!» — сказал он.
 Решительная минута стремительно приближалась. Спартак искоса взглянул на 
Крикса. Тот сбросил с плеч плащ и остался в одной легкой одежде. Он весь 
подобрался, словно для прыжка, взял в руки тяжелый острый кинжал и приготовился.
 Хотя существовали и другие, более безопасные способы охоты (с помощью лошади, 
удара копьем из-за деревьев — дерево играло роль щита), Крикс хотел убить 
кабана способом самым древним, но и самым опасным. Иначе говоря, он хотел дать 
кабану свой шанс…
 Кабан быстро приближался, рос буквально на глазах. Уже слышалось его частое 
дыхание, видны были каждая щетинка на теле, маленькие глазки, горевшие лютой 
злобой. Из-под копыт его комьями летела земля…
 В тот момент, когда он оказался совсем рядом, Крикс с воинственным криком 
выскочил из засады. Кабан резко метнулся в сторону. Но было уже поздно: они 
пробежали бок о бок всего несколько шагов. В следующее мгновение, без малейшего 
колебания, Крикс вскочил на него верхом и со страшной силой вонзил ему кинжал в 
шею, в шейные позвонки — самое уязвимое место в теле кабана… Кабан пробежал еще 
несколько шагов, потом упал на колени. Крикс проворно соскочил с его спины и 
отскочил в сторону. Он знал: кабан опасен, даже раненный смертельно! Со всех 
сторон, радостно крича, бежали другие охотники. Их крики словно придали кабану 
новые силы. Он вновь поднялся на ноги, пробежал еще шагов 80 и вновь упал. 
Сердце его остановилось…
 Крикс и другие охотники окружили тушу. Ликуя, Крикс исполнил вокруг 
п