и с чувством тревоги, вновь вышли на поля. В конце октября были 
произведены посевы скороспелой пшеницы (римляне сеяли обычно яровую 
трехмесячную и такую, что поспевала даже за 40 дней!), неприхотливой полбы и 
ячменя, относительно которого римляне по опыту знали, что нет растения, которое 
лучше защищает от голода при неурожае пшеницы.




 Глава девятая
 ЮГ ИТАЛИИ ОТПАДАЕТ ОТ РИМА



 I

 Спартак справил пышные поминки по Эномаю. В его честь было принесено много 
жертв. Пехотинцы и всадники, разделенные на отряды, при оружии двигались вокруг 
погребального костра и пели песни, прославлявшие подвиги покойного. Затем, 
когда погас огонь, участники печальной церемонии насыпали могильный холм, у 
которого несколько сот римлян должны были сразиться друг с другом, как 
гладиаторы, после чего состоялся памятный ужин.
 Воздав должное памяти соратника, храбрейшего и славнейшего из мужей, Спартак 
произвел новые командные назначения. При этом Г. Ганник был назначен новым 
командиром германцев и всего левого фланга, а Крикс перемещен на пост командира 
галлов и центра войска.
 Новые блестящие победы Спартака сильно способствовали быстрому росту его сил. 
Прибывавших галлов и германцев Спартак отдавал под командование Крикса и 
Ганника, за собой, как и прежде, оставив фракийцев.
 Привлечение к восстанию новых людей происходило не только стихийно, но и за 
счет агитации среди пастухов (они составляли подавляющую массу восставших в 
легионах) в скотоводческих латифундиях специальными агитаторами. Прием этот был 
ненов: он употреблялся и в Сицилии Сальвием и Афинионом. Вторым питательным 
источником для армии восставших служили эргастулы — тюрьмы, в которых господа 
держали провинившихся и мятежных рабов. Последних не приходилось долго 
уговаривать: они ненавидели своих господ лютой ненавистью и готовы были 
присоединиться к кому угодно, чтобы отомстить им. Третьим питательным 
источником для восстания служили сельские виллы, где работали деревенские рабы, 
занимавшиеся сельским хозяйством. Виллы были, как правило, небольшими, там 
работало по нескольку десятков рабов. Но и они давали определенный контингент 
для восстания. При этом заговорщики (если к ним и не прибывал отряд вооруженных 
спартаковцев) в первую очередь убивали своих надзирателей и виликов, преданных 
господину рабов, шпионивших за всеми, а то и самих господ. После этого, 
вооружившись чем попало, они шли на соседние виллы побуждать к восстанию других 
рабов.
 Наконец, важным фактором являлся очень часто при восстаниях момент религиозный.
 Заговорщики приходили к какому-нибудь своему товарищу-предсказателю, который 
пользовался их доверием, как Эвн в Сицилии, и спрашивали его: «Дают ли боги 
согласие на задуманное ими?» Ответ в таком случае давался, как правило, 
положительный, и заговорщики брались за дело, часто избрав предсказателя в 
предводители.
 Был и еще один источник пополнения рядов восставших — за счет так называемых 
«разбойных» отрядов из пастухов или городских рабов, которые, как говорит Ливий,
 «по дорогам и общественным пастбищам занимались грабежом». Такие отряды 
создавались периодически. Выполнив намеченную операцию, часть из них тут же 
распускалась.
 Городские рабы также участвовали в предприятии Спартака, но главным образом в 
плане тайного оповещения его о планах римской администрации, передвижениях 
римских войск, передачи ему копий секретных римских документов, извещения о 
важных посольствах и пр. Тут главную роль играли «интеллигенты» из рабов: 
домоуправители, учителя, секретари и т. п.
 Городские рабы, безусловно, находились в лучшем положении, чем сельские (это 
признают различные древние писатели). Бывало, что они защищали от опасности 
хозяев, славившихся гуманностью и хорошим обращением с домашней челядью. Редко 
поддерживая в открытых выступлениях сельских рабов, городские рабы вовсе не 
были лишены революционных настроений. Напротив, бившая ключом городская жизнь, 
волнения форума и выборов различных магистратов, многочисленные суды над 
важными лицами, делавшиеся всегда предметом общих пересудов, участие в тайных 
предприятиях хозяев и гражданских междоусобиях (многому научила их эпоха Мария 
и Суллы) — это все приводило к тому, что они были в массе готовы к тому, чтобы 
напасть на господ, «если представится удобный случай. Поэтому рабы сочувственно 
относились к тем, кто звал их к предстоящему тайному нападению». Так 
рассказывает уже об очень древнем восстании рабов (502—500 гг. до н. э.) 
историк Дионисий Галикарнасский.
 Выступления городских рабов против римского сената повторялись много раз и в 
Риме, и в других городах (заговор 419 г. до н. э. в Риме, заговор 25 рабов на 
Марсовом поле во время Ганнибаловой войны, заговор рабов и союзе с 
карфагенскими заложниками в Сетии в 199 г. до н. э. и т. д.).
 Территориальная «раздробленность» рабов, таким образом, мало мешала вербовке 
новых кадров для восстания. Различие в п