иевой дороги и 
пошел сельской местностью.
 А Вариний тем самым временем соединился с подкреплениями, приведенными ему 
начальником кавалерии. Имея с собой 12 тысяч человек пехоты и 2 тысячи конницы, 
присланных наместником Трансальпийской Галлии М. Фонтеем, он решил на этот раз 
во что бы то ни стало окружить врага, загнать его в неудобную местность и 
быстро с ним покончить.
 По прибытии в Луканию случай, казалось, скоро представился. П. Вариний 
разделил силы на три части: 6 тысяч человек он оставил себе, 4 тысячи вручил 
претору Коссинию, а 2 тысячи — начальнику конницы Фурию. Объяснив им в 
подробностях свой план, он начал действовать.
 А Спартак в отличие от И. Вариния предпочел держать все силы в кулаке. 
Непрерывно маневрируя, он нарушил взаимодействие вражеских отрядов, улучил 
удобный момент и обрушился всей силой на 2-тысячный отряд Фурия. Очень скоро 
римляне потерпели полное поражение и обратились в паническое бегство, во время 
которого повстанческая конница причинила им страшные потери.
 Вслед за тем возле местечка Салин Спартак обрушился на Коссиния (претор 
легкомысленно устроил себе купания), вновь нанес римлянам тяжелое поражение, 
захватил обоз и лагерь. Сам Коссиний, отчаянно сражавшийся, пал в битве.
 После этого Спартак двинулся на П. Вариния. Последний, видя, сколь 
неблагоприятно сложились обстоятельства, решил уклониться от битвы и стал 
отступать в сторону Капуи. Тем не менее Спартак навязал ему бой и разбил его. П.
 Вариний едва отсиделся в лагере, а потом под покровом ночи бежал в Капую.
 Месяц спустя, собрав новые подкрепления «из всяких случайных людей, набранных 
наспех и мимоходом» (Анпиан), соединившись с Торанием, прибывшим из Рима с 
более или менее благоприятными новостями, и отрядом конных здуев из Свободной 
Галлии, с войском в 20 тысяч человек и 4 тысячи конницы, П. Вариний попытался 
повернуть колесо фортуны в свою сторону. И опять неудачно: потерпел поражение 
его квестор Г. Тораний, а затем несколько раз был разбит и он сам.
 Последнее сражение оказалось на редкость ожесточенным. Римляне яростно 
атаковали центр повстанческого войска, занимавшийся галлами во главе с Эномаем 
(Спартак, как и подобает главному полководцу, командовал правым крылом, а Крикс 
— левым). Этот бой оказался для Эномая роковым. Проявив чудеса доблести и 
героизм, он пал в битве. Для Спартака это явилось большим несчастьем: он 
лишился надежнейшего товарища я авторитетного вождя, занимавшего значительное 
место в его планах.
 За тело Эномая разгорелась яростная схватка. П. Вариний, желавший любой ценой 
захватить его, встретился со Спартаком в бою, был им ранен, потерял коня и едва 
избежал плена.
 С остатками войска неудачливый полководец отошел в Капую и расположился там на 
зимовку. В очередном письме сенату П. Вариний постарался как можно более мягко 
рассказать о своих неудачах. Он обещал с начала следующего года возобновить 
военные действия и стереть врага в порошок, залогом чего объявлял смерть 
неприятельского вождя Эномая, уже павшего в борьбе с ним.
 Правда, сам Вариний смотрел на положение дел не столь оптимистично, как он 
изображал их в письме. Претор вполне убедился, что враг очень силен. Поэтому он 
решил так: в сложной ситуации согласно коренному правилу римской политики 
следует помогать себе скорее не силой, а хитростью, тайными происками, 
заговорами, подкупами в стане врагов. Как такие вещи устраиваются, учить 
Вариния было не надо: как-никак отец у него являлся принцепсом сената! Тотчас 
из верных рабов и отпущенников с большими суммами денег под вполне благовидными 
предлогами в лагерь Спартака и по всему югу Италии было отправлено большое 
число тайных агентов. Им поручалось: искать «нужных людей» среди повстанцев, 
ободрять малодушных среди своих, сплачивать партию сопротивления, не жалеть ни 
денег, ни угроз, ни обещаний, дезорганизовывать вражеский тыл, организовывать 
всяческие «эксцессы», озлобляющие италийское население, а вину за них сваливать 
на повстанцев, пытаться организовать покушение на вражеских вождей, в первую 
очередь на самого Спартака. «Иногда, — поучал претор своих агентов, — один 
хороший удар кинжала стоит удачного сражения! Вспомните, как Муций Сцевола едва 
не убил кинжалом царя этрусков Порсену. Одним своим покушением, даже неудачным, 
он сразу прекратил злосчастную для Рима войну…»
 Приказ претора был немедленно принят к исполнению, и тайные агенты тотчас 
принялись за дело…

 IV

 Письмо Вариния, присланное в сенат, подверглось тщательному рассмотрению. 
Противники претора обрушивались на него со всяческими обвинениями. Впрочем, 
находилось также и немало защитников. В конце концов возобладало следующее 
мнение: хотя поражения преторов и неприятны, ничего по-настоящему ужасного пока 
не произошло. Поэтому нечего пугаться, меры должны приниматься главным образом 
в трех направлениях: 1) формирование настоящего войска; 2) изготовление 
необходимого снаряжения и оружия (большие заказы ремесленникам в Риме, Пицене и 
Этрурии упрочат их верность!); 3) принятие мер по снабжению Рима хлебом за счет 
Сицилии и Италии.
 Положение с хлебом внушало сенату особую тревогу, так как он поставлялся 
скудно из-за действий пиратов на море, и эти поставки все время находились под 
угрозой срыва. Апулия же и значительная часть Кампании, главные поставщики 
хлеба в Италии (вместе с Этрурией), оказались практически потеряны, и было 
вновь как во времена войны с Ганнибалом, когда, по словам Ливия, «война 
истребила многих свободных земледельцев, в рабах ощущался недостаток, скот был 
расхищен, а усадьбы или разрушены, или выжжены». Тем не менее, подчиняясь 
эдиктам сената, земледельцы в Цизальпинской Галлии, Этрурии, а где могли и в 
Кампании, хот