еступление), многочисленные 
иностранцы, прибывшие в Рим в поисках справедливости, в надежде на заработок 
или карьеру, — все они обивали пороги домов знати в поисках помощи и защиты. В 
часы обеда они толпились около продавцов, у которых от корзин с припасами 
неслись соблазнительные запахи. Каждый спешил к ним со своей посудой. Получив 
порцию, он тут же в стороне жадно поедал купленное.
 А в дешевых тавернах под скверными вывесками на окраинах города, куда не смел 
являться без сопровождения ни один человек состоятельный, так как могли убить и 
ограбить, куда трудно было попасть, двигаясь в полной темноте (если не 
сопровождал раб с факелом или бронзовой лампой впереди, так как легко было 
угодить в яму, полную грязи и воды), собирались завсегдатаи этих мрачных и 
убогих заведений: могильщики, бродяги и попрошайки, жившие под мостом, 
грабители и воры. Последние находились в непрерывных столкновениях с законом и 
городской стражей, безуспешно подстерегавшей их у Помптинских болот или в 
Галинарском лесу близ Кум, в то время как они сбегались в Рим и ночами рыскали 
здесь в поисках поживы. Сюда же, в таверны окраин, приходили безработные 
философы, риторы и грамматики, не имевшие ни знатных покровителей, ни имущества,
 жрецы Кибелы, отставные атлеты и гладиаторы, искалеченные кулачные бойцы и 
цирковые наездники, разоренные и опустившиеся ветераны, не имевшие ни гроша за 
душой, но полные воспоминаний о сладкой жизни в течение 10 лет за счет добычи, 
полученной в войне с Митридатом и в проскрипциях. Все они приходили сюда, чтобы 
отвлечься от тяжелых дум за игрой в кости, согреться за стаканчиком вина, 
поговорить о своих бедах и надеждах, а также перемыть косточки «проклятым 
богачам, грабителям и угнетателям бедных людей».
 Впрочем, жизнь обитателей Рима состояла не из одних темных моментов. Пышные 
храмы были полны молящихся. По улицам в разных направлениях шествовали 
религиозные процессии в честь различных богов. Цирк, как обычно, собирал на 
представления большие толпы, находившиеся здесь с утра до захода солнца. 
Сенаторы, перемешанные с всадниками и простым пародом, учтиво держали зонтики 
над своими дамами, защищая их от дождя и солнца. Простой народ жадно глазел на 
удивительные наряды и красоту молодых знатных женщин, перебрасывался 
двусмысленными шутками и с удовольствием поедал пирожки с сыром, сосиски, 
свиное мясо, пил мед, сладкое и кипяченое вино. Для сотен тысяч людей 
различного звания цирк являлся любимым зрелищем, предлагавшим бега колесниц, 
кулачных бойцов, скороходов, борцов. Здесь устраивались примерные сражения и 
парады. В амфитеатрах, как и прежде, давали бои гладиаторов. В театре народ 
угощали грубоватыми фарсами, комедией и драмой. Комедии (ателланы) изображали 
деревенскую жизнь, жизнь рыбаков, дровосеков, горшечников, сукновалов, 
виноградарей, воинов. Все они были переполнены грубоватыми остротами, нередко 
непристойными, а также политическими намеками и прямыми выпадами. Их встречали 
дружными аплодисментами. Фарсы или мимы (шутовские комедии) представляли из 
себя совокупность бытовых, часто любовных, сцен из реальной жизни. Отличались 
они простонародными выражениями и величайшей непристойностью. Женские роли 
исполнялись мужчинами. Действующие лица, наряженные арлекинами, часто пускались 
в пляс. Дурачка, главного героя, щедро награждали пощечинами и ударами. В 
трагедиях, трактовавших мифологические сюжеты, выпускали на сцену колесницы, 
зверей из других стран, что очень нравилось зрителям. Популярны были пантомимы 
(театр одного актера и хора, разъяснявшего ход действия). Содержание их также 
отличалось двусмысленностями и крайней непристойностью.
 Все эти спектакли живо откликались также и на перипетии войны с рабами. 
Зрители громким смехом встречали выпады комиков против восставших и их вождя:



   Безумный, безумный Спартак!..
   Он вздумал Рим победить,
   Тот самый, что не сумел сломить
   Даже и сам Ганнибал!..



 Наиболее экспансивные из зрителей, демонстрируя патриотические чувства, 
вскакивали с мест и, потрясая кулаками, громко кричали:
 — На крест варвара!.. На крест гнусного фракийца!.. Мы ему покажем!..

 III

 В начале августа, когда на полях стоял зрелый хлеб, Вариний решил начать 
военные действия. Правда, армия далеко не была полностью укомплектована и 
моральный дух ее заставлял желать много лучшего. При отлучках полководца по 
делам молодые воины совершали из лагеря частые побеги; их удавалось вернуть 
(далеко не всегда), лишь угрожая самыми свирепыми репрессиями. К этому 
прибавлялись пересуды солдат о дерзких речах Макра, призывавшего их не браться 
за оружие. Раздраженный всем этим и шедшими из Рима слухами о внутренних спорах 
и дрязгах, П. Вариний отправил в Рим своего квестора Торания, поручив ему 
узнать, что же там происходит, и потребовать от сената, чтобы Макру, вольному 
или невольному союзнику повстанцев, заткнули глотку.
 Сам Вариний тем временем (хотя Коссиний и Фурий с подкреплениями еще не 
соединились с ним) по Аппиевой дороге двинулся на юг, в Кампанию, намереваясь 
без дальнейших оттяжек напасть на Спартака.
 А последний с огромной энергией занимался формированием своих частей. Он 
создал уже тяжелую легионную пехоту, отряды легковооруженных, усиленно вооружал 
и обучал их.
 В результате ежедневных тренировок повстанцы быстро привыкли по военному 
обычаю строить лагерь, выставлять посты, караулы, сражаться в строю и выполнять 
другие воинские обязанности.
 С каждым днем число желающих вступить в армию Спартака росло. Верховный вождь 
тщательно сортировал людей. Он выбирал наиболее крепких и мужественных на вид, 
по профессии кузнецов, землекопов, охотников, виноградарей, гончаров, 
кожевников, тележников, плотников, рыбаков, пастухов, архитекторов, инженеров, 
грамматиков и т. п. Грамотности в своем войске Спартак придавал огромное 
значение, и тут ему помогла сама придирчивость рабовладельцев, с которой