енным улицам, 
обрушились на воротную стражу и после ожесточенной схватки вырвались из города. 
Из большого отряда после первых стычек осталось только 30 человек. Но спустя 
некоторое время, уже в пути, подошли отставшие. Таким образом, составился отряд 
в 78 человек.
 Было решено двинуться на гору Везувий, сильно укрепленное от природы место 
(тогда она не являлась еще вулканом). Спартак считал, что оттуда, если враг 
начнет сильно теснить, можно будет пробраться на побережье (этот путь составил 
бы всего 14 километров), захватить какой-нибудь корабль или лодки и пробиться 
на соединение с пиратами, периодически крейсировавшими вдоль кампанского 
побережья.
 Мнение Спартака его товарищи приняли. Весь путь от Капуи до Везувия (около 50 
километров) гладиаторы проделали с похвальным рвением. По дороге им попалось 
несколько телег с оружием, направлявшихся в Помпеи для гладиаторской школы. 
Повстанцы напали на охрану и обратили ее в бегство. Вооружившись, они 
продолжили путь к Везувию, отнимая по дороге кинжалы у путников и вырезывая 
себе тяжелые дубинки.
 Власти Капуи были неприятно удивлены инцидентом в школе Батиата. Но поскольку 
побеги рабов и гладиаторов представляли обычное дело, а в условиях 74 года, 
после двух неурожайных лет и попыток экономить на пайках рабов и гладиаторов в 
особенности, то ни властям, ни Батиату не хотелось поднимать шум. Ибо Батиат 
потихоньку наживался за счет своих питомцев, а власти вовремя не разгадали 
заговор и не желали признаваться в ротозействе. По желанию обеих сторон дело 
было замято. Взаимная амнистия в Капуе позже вскрылась, ибо из побега 78 
гладиаторов вскоре выросли невероятные события, и сенату поневоле пришлось 
вернуться к их истокам.
 Прибыв на высокую гору Везувий, покрытую лесом, лугами и дикорастущим 
виноградом, повстанцы по римскому обычаю построили укрепленный лагерь и по 
предложению Спартака вновь проголосовали по вопросу о верховном предводителе. 
Выборы дали прежний результат: главным вождем единогласно был избран душа всего 
дела Спартак. Эношай, Крикс и Ганник, его ближайшие помощники, показавшие в 
критические часы удивительное мужество и храбрость, были избраны его 
заместителями.
 Руководители разработали план дальнейших действий. Было решено стараться 
оттянуть столкновение у Везувия, центра восстания, боевые действия вести 
исключительно на Кампанской равнине, в Самнии, Апулии, Калабрии и Лукании. 
Выбор этих территорий определялся следующими соображениями: во-первых, там 
римскими сенаторами и всадниками была сосредоточена огромная масса 
рабов-пастухов (галлов, германцев, фракийцев), людей, наиболее подходящих для 
призыва их к восстанию; во-вторых, рабы Апулии уже имели опыт восстания 
(186—184 гг. до н. э.), было также желательно сорвать отсюда все хлебные 
поставки в Рим и другие области Италии [16] ; в-третьих, крайней бедностью и 
воинственностью италийского населения (его опутывали долги римским ростовщикам, 
и оно жило в ужасной бедности, не имея никаких перспектив). Все эти люди 
ненавидели Рим и сенат, сулланский порядок. В особенности жители Лукании и 
Самния не могли забыть тягостных конфискаций и жестоких избиений, которые 
устраивал им Сулла как своим непримиримым врагам.
 Предполагалось, что организаторами отрядов в различных частях страны, и в 
первую очередь на юге, станут специально туда командированные посланцы вождя. 
Сам Спартак, находясь на Везувии, будет координировать действия партизанских 
отрядов в пределах Италии, а в подходящий момент отдаст приказ сливать их в 
армию для ведения регулярных военных действий.
 Разрешив таким образом самые важные вопросы, вожди повстанцев тотчас перешли к 
энергичным действиям. На пастбища с пастухами отправились надежные гонцы с 
приказом вызвать на Везувий отборных людей. В Кампанию, Самний, Луканию и 
Брутий отправились эмиссары с подробными инструкциями.
 В горах и лесах вновь начались тайные совещания. По обычаю всех мятежей на 
сторону восстания привлекали «всех буянов, всех тех, для кого от нищеты и 
страха наказания было одно спасение — в преступлении» (Тацит).
 В разных концах страны, прежде всего на юге, начали возникать партизанские 
отряды во главе с гладиаторами.
 Тяжелое положение рабов в латифундиях и средних по размерам имениях, 
издевательства и грубость администрации и надсмотрщиков, бесстыдные кражи из 
рабских котлов, особенно остро ощущавшиеся в связи с двухлетним неурожаем, — 
все это до крайности накалило обстановку, вызвало массовые мятежные настроения. 
Рабские эргастулы были наполнены колодниками. Лоза и железо свирепствовали.
 Плиний Старший следующим образом характеризовал тех, кто работал на полях 
слишком больших имений: «Скованные ноги, осужденные руки, клейменые лбы».
 По этим причинам агитация среди рабов (в первую очередь среди пастухов, надзор 
за которыми являлся более слабым) имела полный успех. Диодор образно описал тот 
тип людей, которые в числе первых присоединились к Спартаку: «Естественно, что 
пастухи, проводящие жизнь в поле и вооруженные, были исполнены высокомерия и 
дерзости. Вооруженные дубинами, копьями и большими пастушескими посохами, 
одетые в шкуры волков и кабанов, они имели почти воинственный и устрашающий вид.
 За каждым следовала свора резвых собак; большое количество пищи — молока и 
мяса — делали дикими их души и тела…»
 Результаты агитации не замедлили сказаться. «Сначала рабы стали убивать на 
открытых местах людей, путешествующих поодиночке и по двое, затем, собираясь 
толпами, начали нападать ночью на незащищенные сельские виллы, уничтожали их, 
имущество грабили, а пытавших