тепенно 
пришли в отчаяние. Сражение казалось проигранным. Единственная надежда 
заключалась в следующем: продержаться до темноты и, если не поможет Помпей или 
Лукулл, под покровом ночи отступить с поля боя.
 Спартак прекрасно понимал надежды Красса. Он знал, что в его распоряжении 
имеется еще два-три часа до темноты, чтобы окончательно сломить римлян. Если 
сделать это не удастся, подоспеет конница М. Лукулла (разведка донесла, что она 
уже в пути), а вслед за ней подойдет и конница Помпея.
 По распоряжению полководца трубачи особыми сигналами отозвали воинов назад. 
Наступила короткая пауза. Римские легионеры, стирая с лица жаркий пот, 
переводили дух, перебрасывались короткими фразами, перевязывали раны. С ужасом 
все думали, что, пожалуй, не сумеют продержаться до темноты.
 Пока римляне отдыхали, победоносная спартаковская конница перестроилась, вновь 
занимая место впереди пехоты.
 Снова трубачи подали сигнал — и тяжелая кавалерия, взметая пыль, помчалась в 
атаку на римскую пехоту. Дружным копейным натиском она пыталась опрокинуть 
врага.
 Два часа шел еще яростный бой. Сознавая, что не будет спасения тем, кто 
обратится в бегство, римляне стояли стеной и мужественно отражали натиск.
 Убедившись, что таким образом врага не сломить, Спартак отозвал конницу назад. 
Выдвинув вперед стрелков-лучников и пращников, а также боевые машины — баллисты,
 катапульты, онагры, скорпионы, — он велел засыпать римлян стрелами и градом 
камней.
 Начался интенсивный обстрел римских рядов. Противники повстанцев отвечали 
атаками легкой пехоты, но ее каждый раз отбрасывали назад.
 Положение римлян становилось отчаянным. Красс, Консидий и Аррий считали, что у 
них нет другого выхода, кроме одного: мужественно пасть.
 И как раз в тот момент, когда римский полководец стал уже спрашивать себя, не 
пора ли ему покончить самоубийством, в тылу правого фланга Спартака заревели 
римские трубы.
 И Красс, и его соратники, и все рядовые легионеры радостно закричали — к полю 
сражения подходил 6-тысячный конный корпус М. Лукулла. Красс снова воспрянул 
духом: появилась надежда, что свежая конница, напав на врага с тыла, разобьет 
один из его флангов.
 Но дозорные Спартака зорко следили за дорогой, по которой мог появиться враг, 
и вовремя подали сигнал тревоги. И тотчас Спартак приказал своей коннице, 
стоявшей против левого фланга римлян, сделать оборот кругом, двинуться 
навстречу новому врагу и вступить с ним в бой.
 Одновременно он велел отойти назад легковооруженной пехоте и коннице и повсюду 
двинул в бой тяжелую пехоту. Сражение вновь возобновилось со всем ожесточением. 
Тем временем Л. Квинкций вновь с огромным трудом собрал часть своей конницы, 
бежавшей с поля боя.
 Увидев появление конного корпуса М. Лукулла, Л. Квинкций постарался, насколько 
возможно, вдохнуть мужество в ослабевшие души товарищей, после чего повел их 
назад. Развернув свой отряд в боевую линию, он напал на своего победителя на 
правом фланге. Повстанцы яростно отбивались…
 Прошло еще два часа… Уже минуло пять часов с момента начала сражения, а исход 
его все еще казался неясным.
 В седьмом часу в тылу римской армии внезапно загорелись огненные сигналы — 
спартаковские дозоры извещали своего полководца о появлении нового неприятеля. 
Это был 5-тысячный конный корпус Гнея Помпея, брошенный им вперед, в 
самостоятельный рейд.
 Теперь исход битвы в значительной мере мог решиться случайностью — силы сторон 
уравновесились; однако несколько часов спустя можно было ждать и подхода пехоты 
Помпея.
 Вполне это понимая, Спартак приказал своему 4-тысячному конному резерву 
преградить помпеянцам дорогу и не дать им вмешаться в битву.
 Копный резерв Спартака немедленно на рысях помчался навстречу коннице Помпея, 
столкнулся с ней и завязал бой.
 А сам полководец (в битве явно наступая критический момент) приказал трубачам 
дать сигнал к отходу пехоте левого фланга. По данному ей сигналу пехота отошла. 
Тогда, став во главе кавалерии, Спартак лично повел ее в решающую атаку. 
Сокрушая римлян, вождь восставших надеялся добраться до Красса, вывести его из 
строя и, обратив врагов в бегство, тем самым решить исход сражения.
 Новый натиск повстанческой конницы, возглавленной самим Спартаком, привел на 
этот раз к прорыву. Ворвавшись в строй римской пехоты, повстанцы стали 
расширять брешь.
 Окруженный телохранителями, Спартак яростно рвался к Крассу. Но охранная 
римская когорта, тесно