рфян Скилак. 
Сопровождаемый победителями-соратниками, он почтительно приблизился к своему 
царю и вместе с ними упал перед Ородом ниц. Когда все стихли, он сказал:
 — О, царь царей! Я принес тебе голову и руку злодея Красса. Он, присланный 
вероломными римлянами, осмелился посягнуть на твои владения. За свое 
преступление он заплатил жизнью. Прими, владыка, милостиво ратную добычу от 
верных воинов!..
 И Скилак привстал, и подал царю правую руку Красса, ту руку, которой римский 
полководец писал оскорбительные письма, а голову его под радостные крики парфян,
 пировавших с армянами по случаю заключения мира и взаимного согласия на брак 
сына царя Орода Парфянского и сестры царя Артабаза Армянского, — он, доблестный 
полководец Скилак, соратник великого Сурены, победителя Красса, — он швырнул 
голову римлянина на середину залы.
 Гости радостно кричали и рукоплескали. А царь, взяв руку Красса и передав ее 
по кругу гостям, сказал: «Я доволен, мой Скилак!..»
 И повелел царь слуге с почетом пригласить Скилака возлечь среди царских друзей 
и разместить рядом с ним его соратников, как они того заслуживали по рангам. И 
позаботились слуги о почетных царских гостях. На ложе вместе со Скилаком 
возлегли все его прославленные соратники.
 А Ясон, трагический актер из Тралл, полный восторженного исступления, схватил 
голову Красса и начал декламировать такие стихи:



   Нашей охоты добычу счастливую
   С гор мы в чертоги несем…



 А когда дошел он до стихов:



   Кем же убит он?.. —



 Эксатор, славный военачальник, участник последней схватки вокруг Красса, 
отрубивший ему голову и руку, быстро вскочил с места, выхватил голову из рук 
Ясона и, подняв ее вверх, перед всеми провозгласил:



   Мой это подвиг!.. Мой!..



 И дружно ему рукоплескали собравшиеся, а восхищенный царь, по обычаю предков, 
наградил его. И праздновала победу древняя армянская столица Артаксата.
 Новому унижению имя Красса, римского триумвира и полководца, замышлявшего 
покорить Парфию и проникнуть за Индийский океан, подверглось в славном и 
богатом парфянском городе Селевкии, имевшем значение столицы.
 Через весь город двигалось триумфальное шествие. Впереди на верблюдах 
покачивались пленные трубачи и ликторы — на их секиры были насажены отрубленные 
головы римлян, а на розги привязаны кошельки, которые римские командиры 
собирались наполнить парфянским золотом. Позади шли актрисы-гетеры, они 
распевали насмешливые песенки о малодушии Красса и его воинском неумении. За 
ними верхом на лошади, одетый в женское платье, трясся похожий на Красса 
пленный римский солдат Г. Пакциан. Парфянские воины били его плетьми, он 
морщился от боли и на их вопросы: «Где ты, Красс? Где император?» — выкрикивал, 
как ему было приказано: «Здесь я!.. Я — Красс!.. Я — император!..»
 И многие греки, стоявшие в толпе ликующих парфян, нетерпеливо ждавшие 
Красса-освободителя, не могли теперь удержаться от горького смеха. Но он тут же 
замирал у них на устах, когда они видели покрытых пылью воинов, страшную 
парфянскую конницу, в которой и люди и кони были закованы в ослепительно 
сверкавшие на солнце медные и железные латы.
 Да, величайшим позором в консульство Л. Домиция и М. Валерия Месаллы (53 г. до 
н. э.) покрыли себя римские знамена и оружие! И виной всему стал Красс, 
богатейший из римских аристократов, патрон галльского наместника Цезаря, давний 
соперник Помпея на поприще славы и безраздельной власти в Риме, человек, 
претендовавший на звание «победителя Спартака»!..
 Как же получилось, что в свои шестьдесят лет, накопив столь большой жизненный 
и политический опыт, Красс имел столь недостойный и жалкий конец?
 Или ему сулила его с самого начала Судьба?..

 III

 Детство Марка Красса было небезмятежным, но счастливым. Он родился в очень 
знатной семье (113 г. до н.э.) [48] , жил как все мальчики его круга: играл с 
двумя старшими братьями в мячик, орехи, колесницу, чет-нечет, в суд, в войну, с 
восторгом слушал рассказы отца о славных подвигах предков. Он учился в римской 
школе, где царила суровая дисциплина, и получал, как и другие, удары линейкой 
по рукам, по плечам и голове.
 Первое сильное потрясение, не забывавшееся им никогда, он испытал в десять лет.
 В 104 году в Сицилии началось второе восстание рабов. Повстанцы истребили 
воинский отряд претора Публия Лициния Нервы (родственника семьи Крассов), 
уничтожили на значительной части острова римскую администрацию и создали 
собственное государство. Во главе его стал царь — сириец Сальвий, принявший имя 
Трифона, популярного на востоке царя-узурпатора из бывших рабов.
 Восставших рабов поддержала сицилийская беднота. Богачи, теряя стада и 
имущество, в панике бежали в Рим, умоляя о помощи. Четыре года шла напряженная 
борьба. Римские полководцы прилагали отчаянные усилия, стараясь уничтожить 
государство повстанцев, распространявшее повсюду возмущение и мятеж.
 В самом Риме как реакция на сицилийские события вновь возобновилась острая 
борьба популяров и сената. Лидеры популяров Л. Сатурнин и Г. Главция в союзе с 
Г. Марием, видным полководцем, влиятельным лидером сословия всадников, 
старались восстановить позиции, поколебленные поражением и гибелью Гракхов.
 В 101 году им удалось добиться значительного успеха: на 100 году провести Г. 
Мария в консулы (в шестой раз), Л. Сатурнина — в трибуны, Г. Главцию — в 
преторы.
 Эти события мальчик Красс переживал очень живо. Неоднократно ему приходилось 
быть свидетелем бурных дискуссий и споров, происходивших в доме за обеденным 
столом, где ежедневно собирались отец, оба старших сына, многочисленные 
родственники и друзья. Нередко бывал среди них и сам принцепс сената Эмилий 
Скавр, наиболее уважаемое в Риме лицо.
 В тринадцать лет М. Красс впервые увидел воочию дикую борьбу популяров и 
сената. Сначала столкновение произошло из-за законов Сатурнина-трибуна (о 
снижении цены на модий хлеба до 5/6 асса;