целое лето, а осажденные гиппагретийцы, дважды сделав 
вылазку, причем на помощь им пришли карфагеняне, сожгли все его осадные машины. 
Не достигнув ничего, Кальпурний удалился на зимовку в Утику.
[574]


111. Так как у карфагенян и войско Гасдрубала было цело и невредимо и сами они 
в сражении около Гиппагрет оказались сильнее Писона, так как на их сторону 
перешел от Голоссы нумидиец Битиас с восемьюстами всадников, и потому что они 
видели, что дети Массанассы, Миципса и Мастанаба, только обещают римлянам 
поддержку оружием и деньгами, сами же медлят, выжидая все время грядущих 
событий, — ввиду всего этого они воспрянули духом и безбоязненно обходили всю 
Ливию, захватывая под свою власть страну, а на собраниях в городах выступая 
против римлян со многими оскорбительными речами. Как на доказательство трусости 
римлян, они указывали на две их неудачи под Неферисом и на то поражение, 
которое они понесли под Гиппагретами, а также на то, что они не смогли взять 
самого Карфагена, хотя он был лишен оружия и укреплений. Они отправили также 
послов к Миципсе и Мастанабе и к независимым маврусиям, призывая их на помощь и 
указывая, что вслед за самими карфагенянами римляне приберут к рукам и их. 
Других послов они отправили в Македонию к тому, кто считался сыном Персея
[575]
и вел с римлянами войну, и убеждали его твердо продолжать войну, обещая, что у 
него не будет недостатка ни в кораблях, ни в деньгах из Карфагена. И вообще, 
вооружившись, они уже больше не думали о чем-либо незначительном, но 
мало-помалу у них росло и воодушевление, и смелость, и военное снаряжение. Со 
своей стороны, и Гасдрубал, ведший военные действия вне стен Карфагена, дважды 
победив Манилия, почувствовал гордость. Стремясь получить командование над 
войском внутри стен города, он стал ложно обвинять перед советом старейшин 
Гасдрубала,
[576]
начальника города, что он предает интересы карфагенян Голоссе, так как он был 
его племянником. Когда это было сказано публично, обвиняемый оказался в 
затруднении, что ему отвечать, как это бывает при неожиданности, они же, 
закидав его скамейками, убили его.

XVII.

112. Когда в Рим было сообщено о неудаче Писона и о приготовлениях карфагенян, 
народ стал негодовать, боясь все усиливающейся войны, столь значительной, 
непримиримой и близкой; они ведь не надеялись ни на какое примирение, так как 
они впервые решились нарушить договор.
[577]
Вспомнив же о недавних подвигах Сципиона, служившего в Ливии еще военным 
трибуном, и сравнивая их с настоящим положением, говоря друг другу о сообщениях,
 которые они получали из лагеря от друзей и близких, они воспылали желанием 
послать консулом против Карфагена Сципиона.
[578]
И вот наступили выборы властей,
[579]
и Сципион (так как законы никоим образом не позволяли ему по возрасту быть 
консулом) выступил, добиваясь должности эдила,
[580]
но народ избрал его консулом. Хотя это было противозаконно и консулы предъявили 
им закон, запрещающий это, они настойчиво просили и требовали и кричали, что по 
законам Туллия
[581]
и Ромула народ полновластен в выборах властей и в том, чтобы признать не 
имеющим или имеющим силу всякий из законов относительно них, какой он хочет. 
Наконец, один из народных трибунов сказал, что он лишит консулов права 
проводить выборы, если они не согласятся с народом. И сенат согласился
[582]
с народными трибунами отменить этот закон и по прошествии одного года вновь его 
восстановить, подобно тому как и лакедемоняне, освободив под давлением 
необходимости от бесчестия взятых в плен при Пилосе,
[583]
сказали: "Пусть на сегодня спят законы". Так Сципион, ища эдильства, был выбран 
консулом, и его коллега Друз стал требовать, чтобы он с ним бросил жребий 
относительно Ливии, и настаивал до тех пор, пока один из народных трибунов не 
внес предложения, чтобы решение о командовании войском было передано народу; и 
народ выбрал Сципиона.
[584]
Ему дано было войско по набору, которое возмещало бы своей численностью 
погибших, а также право взять с собой из союзников столько добровольцев, 
скольких сумеет убедить, и отправить письма к царям и городам, которым сочтет 
нужным, написав их от имени римского народа. И действительно, таким образом, он 
получил вспомогательные войска от городов и царей.


113.
[585]
И вот Сципион, устроив все это, отправился в Сицилию, а из Сицилии переплыл в 
Утику. Тем временем Кальпурний Писон осаждал (]poliorkei)
[586]
города внутри страны, Манцин же, пристав к Карфагену и видя, что одна часть 
стены оставлена без внимания, там, где шли непрерывной линией трудно проходимые 
отвесные скалы, из-за чего это место и было охраняемо не так тщательно, возымел 
надежду незаметно подвести лестницы к стене. И, действительно, он их приставил, 
и некоторые из солдат смело взошли на стену. Так как их было еще мало, 
карфагеняне, отнесясь к ним с презрением, открыли ворота, выходившие на эти 
скалы, и бросились на римлян. Но римляне, обратив их в бегство и преследуя, 
вместе с ними ворвались в город через ворота. Когда поднялся крик, как при 
победе, Манцин вне себя от радости, будучи и в остальном быстрым и 
легкомысленным, а с ним и все остальные, оставив корабли, с криками ус