торыми спешно возвратился, 
предвидя, что должно произойти. Дасий, не видя врага в следующие дни, решил, 
что тот выполняет то, о чем он ему сообщил, как будто уже вполне доверяя ему. 
Итак, сочтя, что действительно Блатий отправился в тот более отдаленный лагерь, 
Дасий быстро отправился к Ганнибалу, рассчитывая, "что сумеет вернуться раньше 
его; при этом он сказал: "теперь я предам тебе Блатия с поличным, когда он 
будет вводить в город войско". Изложив произошедшее и взяв несколько воинов, он 
с поспешностью вернулся в родной город, полагая, что Блатий еще далеко. Но тот 
был уже в городе, только что туда прибыл, и, перебив гарнизон из ливийцев, 
бывший немногочисленным, стерег, чтобы никто не вышел из города; все остальные 
ворота он запер, те же, через которые должен был войти Дасий, одни оставил 
открытыми. И часть стены, которая прилегала к ним, он всю привел в такое 
состояние, чтобы она не вызывала подозрения; внутри же все было так перерыто 
рвами, чтобы ворвавшиеся за ворота не могли разбежаться по всему городу. Когда 
Дасий увидел ворота открытыми, он обрадовался, сочтя, что он предупредил врага, 
и, полный веселья, въехал в город. Блатий же, закрыв ворота, убил его и 
въехавших с ним, оттеснив их в узкое пространство, так что вследствие рвов они 
не имели возможности бежать. Лишь немногие из них, перескочив через стену, 
бежали.
VIII.

48. Так Блатий одолел Дасия, трижды применив против него коварство.
[329]
В то время Фульвий,
[330]
римский консул, осаждал Эрдонию,
[331]
вечером незаметно для него сюда подошел Ганнибал и, став поблизости, велел не 
зажигать огней и хранить молчание. Около рассвета, когда к тому же поднялся 
туман, он послал всадников напасть на римский лагерь. Римляне стали их отражать,
 правда, с некоторым смятением, как только что вставшие от сна, но храбро, так 
как видели перед собой немногих, откуда-то к ним явившихся. Ганнибал же с 
пехотой обошел город по другую сторону, чтобы одновременно и осмотреть место и 
внушить надежду находящимся внутри, пока во время обхода, или предвидя это, или 
случайно, он не столкнулся с римлянами и не окружил их. Тотчас же попав под 
перекрестные удары, они, безжалостно избиваемые врагами, погибали в большом 
количестве; было убито из них до восьми тысяч и сам консул Фульвий. Остальные, 
вскочив на какую-то насыпь перед лагерем, храбро отбиваясь, сохранили ее и 
помешали Ганнибалу взять лагерь.
[332]


49. После этого римляне опустошали сторону отпавших япигов, Ганнибал же область 
кампанией, перешедших на сторону римлян, кроме одной Ателлы.
[333]
Жителей ее он переселил в Фурии, чтобы избавить их от бедствий войны, которую 
вели бруттии, луканы и япиги. Римляне поселили в Ателлу
[334]
изгнанных из Нуцерии
[335]
и, напав на еще подвластную Ганнибалу Авлонию,
[336]
взяли ее и, делая набеги, опустошали землю бруттиев. Тарент, где гарнизоном 
командовал Карталон,
[337]
они осадили с суши и с моря.
[338]
Так как карфагенян в наличности было мало, Карталон взял в гарнизон бруттиев. 
Начальник этих бруттиев был влюблен в женщину, брат которой, находясь в войске 
римлян, устроил через сестру, чтобы начальник сдался римлянам, когда они 
подведут осадные машины к той части стены, где он командовал. Вот каким образом 
римляне взяли Тарент, место, весьма важное для ведения войны и на земле и на 
море.


50. Ганнибал торопился к Таренту, но узнав, что он взят, очень огорченный, 
отправился в Фурии, а оттуда в Венусию,
[339]
где против него стали лагерем Клавдий Марцелл,
[340]
захвативший Сицилию, бывший тогда в пятый раз консулом, и Тит Криспин;
[341]
но они не решились начать битву.
[342]
Но Марцелл, увидев, как номады забирают какую-то добычу, и считая, что этих 
грабителей мало, быстро напал на них с тремястами всадников, полный к ним 
презрения, причем сам он шел впереди, будучи отважен в битвах и всегда готовый 
на опасность. Но когда внезапно появилось много ливийцев, отовсюду напавших на 
него, те из римлян, которые были в тылу, первыми бросились бежать. Марцелл же, 
считая, что они следуют за ним, продолжал храбро сражаться, пока, пораженный 
дротиком, не был убит.
[343]
Ганнибал, став около его тела, когда увидел раны, которые все были на груди, 
похвалил его как воина, но упрекнул как полководца. Сняв с его руки перстень с 
печатью, он торжественно предал его тело сожжению, а кости отослал сыну в 
лагерь римлян.


51. Гневаясь на салапинов,
[344]
Ганнибал поспешно, прежде чем смерть Марцелла стала многим известна, запечатал 
письма Марцелла печатью и послал отнести это письмо римского перебежчика, 
который должен был сообщить, что за ним идет войско Марцелла и что Марцелл 
велит его принять. Но жители Салапии только что получили письмо Криспина, 
разославшего всем уведомление, что печатью Марцелла овладел Ганнибал. Итак, 
вестника, чтобы, оставаясь, он не узнал, что они хотят сделать, они отослали, 
обещав сделать то, что приказано, сами же, вооружившись, ожидали на стенах 
очередного коварства. Когда подошел Ганнибал с номадами, которых он вооружил 
римским оружием, они при помощи военного приспособления подняли ворота, как 
будто действительно радуясь прибытию Марцелла, и, приняв внутрь столько, 
сколько они легко могли одолеть, они вновь при помощи того же приспособления 
опустили ворота. Вошедших они убили, а стоявших еще вне стен они сверху стали 
поражать и наносить им раны. И, потерпев неудачу в этой второй попытке взять 
город, Ганнибал отошел.
[345]


52.
[346]
В это время