ться с Митридатом со 
стен. Митридат стал лагерем рядом с городом; он не раз делал попытки напасть на 
гавань, но терпел неудачу; тогда он стал дожидаться, чтобы к нему пришло из 
Азии его пешее войско. За это время происходили частые, но небольшие стычки со 
сторожащими стены, и так как в этих стычках родосцы одерживали верх, они 
понемногу осмелели и держали свои суда наготове, чтобы, если встретится 
какой-либо благоприятный случай, напасть на неприятеля.

25. Раз как-то царское грузовое судно плыло под парусами мимо гавани; родосцы 
выпустили против него бирему, и так как с обеих сторон на помощь им спешно 
устремились другие суда, то произошло сильное морское сражение. Митридат теснил 
их своей стремительностью и многочисленностью судов, родосцы же с большим 
искусством окружали его мелкие суда и пробивали их, так что вернулись в гавань, 
ведя с собою на канате триэру со всем экипажем и много украшений с носов 
кораблей и снятую с врагов добычу. Одна их пентера была захвачена неприятелями; 
не зная этого, родосцы выплыли на поиски ее на шести наиболее быстроходных 
судах; на них плыл их наварх Дамагор. Митридат выслал против него двадцать пять 
судов. До наступления темноты Дамагор уходил от них; когда уже смерклось, он 
напал на царские суда, повернувшие назад, и два из них потопил, два других 
загнал в Ликию и, целую ночь проплавав в море, к утру вернулся назад. Таков был 
конец морского боя между родосцами и Митридатом сверх всякого ожидания для 
родосцев при их малочисленности, а для Митридата — при большом числе его 
кораблей. Во время сражения, когда царь плыл мимо своих кораблей и побуждал 
своих, хиосский союзный корабль в сутолоке ударил в царский корабль2, которой и 
дал течь. Царь, сделав тогда вид, что он ничего не заметил, впоследствии 
наказал и рулевого, и подштурмана, и почувствовал гнев ко всем хиосцам.
26. Когда в эти же дни плыло к Митридату его пешее войско на грузовых судах и 
триэрах, то сильный ветер, внезапно поднявшийся от Кавна (северный ветер), 
занес флот в Родос. Родосцы, с возможной быстротой выплыв из гавани, когда флот 
Митридата боролся с волнением и был еще рассеян по морю, напали на суда; одни 
захватили и привязали канатами, пробили другие и зажгли третьи, и взяли в плен 
человек триста. После этого Митридат стал готовиться ко второй морской битве и 
одновременно к штурму. Он стал строить некую «самбуку» — огромное военное 
сооружение, которое везли на двух кораблях. Так как перебежчики указали ему 
легко доступный холм, где стоял храм Зевса Атабирия, и городские стены на нем 
были невысокие, он ночью посадил войско на корабли, другим же, раздав лестницы, 
велел и тем и другим двигаться в молчании, пока им не будет дан знак огнем с 
Атабирия; а тогда всем вместе с елико возможным криком одним нападать на гавань,
 другим стараться взойти на стены. И действительно, они приближались в глубоком 
молчании; но сторожевые посты родосцев заметили то, что готовится, и дали знать 
(своим) при помощи огня. Войско же Митридата, сочтя, что это и есть тот 
(обещанный) знак огнем с Атабирия, после глубокого молчания все вместе 
закричали — как те, которые несли лестницы, так и весь экипаж с кораблей. 
Родосцы сами без страха ответили им таким же криком и все поднялись на стены. 
Таким образом, войска царя не получили никакого успеха ночью, а с наступлением 
дня, отбитые, вернулись назад.
27. Самбука, подведенная к стене, там, где стоял храм Изиды, особенно напугала 
родосцев, так как одновременно она выкидывала много стрел, таранов и дротиков. 
В то же время солдаты на многих мелких судах суетились3 около нее, как бы желая 
с ее помощью подняться на стены. Родосцы выдержали и это нападение со 
стойкостью, пока это сооружение от тяжести не свалилось, причем показалось, что 
образ Изиды выбросил против него великий огонь. Потерпев неудачу и в этой 
попытке, Митридат снял свой лагерь от Родоса и, окружив своим войском Патары, 
он стал для сооружения военных машин вырубать рощу Латоны, но, испуганный 
сновидением, даже материал оставил нетронутым; Пелопиду он поручил войну с 
ликийцами, Архелая же послал в Элладу, поручив ему любыми средствами или 
добиться дружественных отношений с ней или принудить ее к этому силой. Сам же 
он с этого времени, поручив большую часть походов своим военачальникам, 
занимался набором войск, их вооружением, наслаждался жизнью с женой своей 
Стратоникой и производил суд над теми, которые, как говорили, покушались на его 
жизнь или стремились к государственному перевороту или вообще были сторонниками 
римлян.

28. Такими делами был занят Митридат, в Элладе же происходило вот что. Отплыв с 
большим количеством провианта и кораблей, Архелай, с боем одержав решительную 
победу, захватил Делос, отпавший от афинян, и другие укрепленные места. Убив 
здесь до 20.000 человек, из которых большинство было италийцев, он передал эти 
укрепленные пункты афинянам. Этими действиями, а также и в других отношениях 
распространяя славу о Митридате и превознося его до небес, он привлек их к 
союзу с царем. Священные деньги с Делоса он направил им при посредстве 
Аристиона, афинянина родом, послав для охраны этих денег около 2000 человек. 
Воспользовавшись всем этим, Аристион стал тираном у себя на родине и из афинян 
одних убил немедленно, как сторонников римлян, других же отослал к Митридату; 
так поступил человек, прошедший эпикурейскую философскую школу. Но ведь не он 
один был таким тираном в Афинах; и не только раньше его Критий и те, которые 
были сотоварищами Крития по философии, но такими тиранами были и в Италии 
принадлежавшие к пифагорейской школе и во всей остальной Элладе те из так 
называемых семи мудрецов, которые приняли участие в государственных делах, 
властвовали и проявляли тираническую власть более жестоко, чем простые тираны, 
так что и относительно других философов становится неясным и подозрительным, 
вследствие ли высоких нравств