ал по 
изменениям его тела, как он относится к каждому из приходящих к нему. И вот он 
обнаружил, что при посещении всех остальных его тело оставалось спокойным и 
вялым; но всякий раз, как входила Стратоника, чтобы повидать его, то он душевно 
терзался стыдом и укорами совести и молчал, но тело становилось, помимо воли, 
горячим и полным жизни, а когда она уходила — вновь слабело. Тогда врач сказал 
Селевку, что его сын неизлечим. Царь впал в страшное горе и стал громко 
кричать; тогда врач сказал: "Его болезнь — любовь и любовь к женщине, но 
невозможно ее удовлетворить".

60. Селевк удивился, неужели Селевк, царь Азии, не может кого угодно убедить 
вступить в брак с подобным юношей, при помощи просьб, денег, подарков, ценою 
целого царства, которое перейдет к больному царю, но которое может быть 
подарено и теперь взамен его спасения, если уже кто-либо этого хочет. Он только 
хотел узнать, что это за женщина. Тогда Эрасистрат сказал: "Он влюбился в мою 
жену"" На это Селевк воскликнул: "Как, дорогой мой, ты, который встречаешь с 
нашей стороны так много дружбы и расположения, а по достоинству души и мудрости 
имеешь мало равных себе, неужели ты не спасешь мне юношу и царевича, сына и 
друга и царя, который так несчастен и так сдержан, скрывая свое горе и 
предпочитая для себя смерть? Неужели ты настолько отнесешься бессердечно к 
Антиоху, а вместе с тем и к Селевку?" Он, же, возражая ему, привел как бы 
неопровержимый довод: "Но ведь и ты, хотя ты отец, если бы Антиох влюбился в 
твою жену, ты бы не отдал ему жены?" Тут Селевк поклялся всеми царскими богами, 
что воистину он охотно и радостно отдал бы ее ему и был бы прекрасным примером 
доброты отца по отношению к сыну разумному, сдержанному в постигшей беде и не 
заслужившему такого несчастья. Высказав много таких слов, он начал горевать, 
что он сам не может быть врачом для себя в несчастье, но что и в этом случае он 
должен обращаться за помощью к Эрасистрату.
61. Когда Эрасистрат увидал возбуждение царя, обнаруживающее истинное 
настроение, а не притворство, он открыл ему страдание сына и как скрытно он 
подошел, чтобы его открыть. Селевк обрадовался, но для него было трудным делом 
убедить своего сына, а затем с таким же трудом и свою жену. Когда он их убедил, 
он собрал свое войско, которое уже подозревало кое-что, и прежде всего изложил 
перед ними все свои дела, указал, что царство из владений преемников Александра 
является наибольшим по пространству, что поэтому ему, стареющему, трудно уже 
из-за его величины им управлять. "Я хочу, — сказал он, — разделить эту величину 
для вашего же будущего благополучия и часть ее уже сейчас отдать моим самым 
любимым существам. Будет справедливо, если вы во всем будете мне помогать, вы, 
которые после Александра мною вознесены на такую высоту власти и могущества. А 
самыми любимыми для меня и достойными власти являются из всех моих детей 
старший сын и жена. У них, так как они молоды, могут быть скоро и дети, и для 
вас будет больше хранителей вашего государства. Поэтому на ваших глазах я 
сочетаю их между собой и посылаю быть царями народов, находящихся в глубине 
страны. Этим я не ввожу у вас никаких персидских обычаев или обычаев других 
народов, но скорее я устанавливаю следующий общий для всех закон: "всегда 
справедливо то, что постановлено царем". Так он сказал, и войско воздало ему 
хвалу как величайшему после Александра царю и как лучшему отцу. Затем, дав 
Стратонике и сыну такие же поучения, он сочетал их браком и отправил в их 
царство, совершив дело, более достойное славы и обличающее в нем большие силы, 
чем все, что он совершил на войне.
62. Под властью его было 72 сатрапии — над столь огромным пространством земли 
царствовал он. Передав большую часть их своему сыну, сам он правил землями 
только от моря до Евфрата. Последнюю войну пришлось ему вести с Лисимахом из-за 
Фригии у Геллеспонта; он победил Лисимаха, который пал в этом сражении, и 
переправился через Геллеспонт. Но при возвращении в Лисимахию он был убит. Убил 
его всюду сопровождавший его Птолемей, которому дано прозвище Керавн. Этот 
Керавн был сыном Птолемея Сотера и Эвридики, дочери Антипатра. Он бежал из 
Египта из-за страха, что Птолемей хочет отдать престол младшему сыну. Селевк 
принял его как несчастного сына своего старого друга, покровительствовал ему и 
всюду возил его с собой — своего будущего убийцу.
63. Так умер Селевк, прожив 73 года, из которых 42 он был царем. И мне кажется, 
что также и в этом исполнилось приведенное выше пророчество ему:
"Мысль о Европе ты брось: тебе Азия много счастливей".
Ведь Лисимахия находится в Европе, и тогда впервые, после того как он ушел в 
поход с Александром, он переправился в Европу. Говорят, что, когда он как-то 
обратился за предсказанием о своей смерти, ему было дано вещание:
"Будешь Аргос избегать, до назначенных лет доживешь ты. В Арогос приблизившись, 
ты против воли рока погибнешь".
Поэтому Аргос в Пелопоннесе и Аргос в Амфилохии, и Аргос в Орестии (откуда 
родом македоняне Аргеады) и так называемый Аргос, выстроенный у Ионийского моря 
Диомедом во время его блужданий, и любое другое место, носившее название Аргос, 
Селевк разыскивал и остерегался туда попадать. Но когда от Геллеспонта он шел к 
Лисимахии, то на глаза ему попался большой, стоящий совершенно открыто алтарь. 
Он разузнал, что поставили его то ли аргонавты, плывшие в Колхиду, или ахейцы, 
шедшие походом на Илион, и поэтому окрестные жители называют этот жертвенник 
Аргосом, то ли по имени корабля аргонавтов, исказив несколько его имя, или от 
имени родины Атридов, — когда он еще это слушал, он получил смертельный удар: 
Птолемей поразил его сзади. Филетер, правитель Пергама, сжег Селевка, за 
большие деньги выпросив его тело от Керавна, а его останки он послал его сыну 
Антиоху. Он похоронил их в Селевкии у моря и воздвиг в его честь храм и 
священный участок, и этот участок называется Никато