как у тебя, - пустяк, - сказал Заглоба,
- чамбулы тоже:  если крупные покажутся,  о  них загодя будет слышно,  а с
мелкими ты и сам справишься.
     - Ну  что!  -  вскричала Бася.  -  Говорила я!  Разбойники -  пустяк!
Чамбулы - пустяк! С такою силой Михал меня ото всей крымской рати защитит!
     - А ты не встревай,  не путай мысли,  -  оборвал ее Заглоба,  - не то
против тебя рассужу.
     Бася торопливо зажала обеими ладошками рот и головку втянула в плечи,
притворясь,  будто ужасно боится пана Заглобы,  -  а он, хоть и видел, что
любимица его шутит,  был весьма польщен и,  положа свою старческую руку на
светловолосую Басину голову, промолвил:
     - Не бойся, так уж и быть, я тебя порадую!
     Бася поспешно эту руку поцеловала, поскольку и впрямь многое зависело
от советов старого шляхтича, которые бывали столь безошибочны, что никогда
еще  никого не  подводили.  Заглоба же,  сунув обе руки за  пояс и  быстро
поглядывая здоровым оком то  на  маленького рыцаря,  то  на  его  супругу,
неожиданно сказал:
     - А потомства как не было, так и нету! Что?
     И выпятил нижнюю губу.
     - Такова,  видать,  воля  божья!  -  ответил,  возведя глаза к  небу,
Володыёвский.
     - Такова, видать, воля божья! - повторила, потупясь, Бася.
     - А хотелось бы иметь? - спросил Заглоба.
     На что маленький рыцарь ответил:
     - Скажу тебе,  сударь, честно: не знаю, что бы я за это дал, но порой
думается мне,  мольбы мои напрасны.  И  без того господь меня осчастливил,
подарив это сокровище,  гайдучка этого,  как ты  ее называл,  а  поскольку
вдобавок еще славою благословил и достатком, я ничем более докучать ему не
вправе.  Видишь ли,  сударь,  мне не раз приходило в голову, что, кабы все
людские желания исполнялись,  не  было  бы  никакого различия между земной
жизнью и  небесным бытием,  где единственно обретаешь полное счастье.  И в
такие минуты я  себя тем  утешаю,  что  если здесь не  дождусь одного-двух
парнишек,  там  они  у  меня непременно будут и,  как положено,  в  войске
небесного гетмана,  святого Михаила Архангела,  станут  служить и  стяжают
славу в походах против адской нечисти и до высоких дослужатся званий.
     Тут расчувствовался благочестивый христианский рыцарь от  собственных
слов и мыслей и снова возвел очи к небу,  но Заглоба слушал его рассеянно,
не переставая сердито моргать, и в конце концов так сказал:
     - Гляди не  прогневи всевышнего.  Ты гордишься,  что умеешь угадывать
намеренья  провидения,  а  это,  возможно,  грех,  за  который  быть  тебе
поджарену, как гороху на горячем поду. У господа нашего рукава пошире, чем
у  краковского  епископа,   но  он  не  любит,   когда  туда  заглядывают,
любопытствуя,  что  там  у  него для  людишек приготовлено,  и  все  равно
по-своему распорядится,  ты ж лучше занимайся своим делом; ну, а коли вы о
потомстве мечтаете, вам не разлучаться, а вместе держаться надо.
     Услыхав  такое,  Бася  от  радости  выскочила на  середину комнаты  и
запрыгала, как ребенок, и в ладоши захлопала, повторяя:
     - Ну что!  Вместе надо держаться!  Я так и знала, что твоя милость за
меня будет!  Так и знала!  Едем в Хрептев, Михал! Хоть разок возьмешь меня
бить татар! Один разочек! Дорогой мой! Золотой!
     - Ты только погляди,  сударь! Уже ей в набег захотелось! - воскликнул
маленький рыцарь.
     - Потому что рядом с тобой мне целая орда не страшна!..
     - Silentium*,  - сказал Заглоба, следя восхищенными глазами, а вернее
восхищенным глазом,  за  Басей,  которую любил безмерно.  -  Надеюсь,  что
Хрептев,  докуда  вовсе  не  так  уж  далеко,  не  единственное сторожевое
поселенье на границе с Диким Полем.
     _______________
          * Тишина (лат.).

     - Нет!  Гарнизоны и  дальше  будут  стоять:  в  Могилеве,  Ямполе,  а
последний - в Рашкове, - ответил маленький рыцарь.
     - В Рашкове?  Знакомые места...  Мы оттуда Елешку Скшетускую увозили,
из валадынского яра, помнишь, Михал? Помнишь, как я монстра этого зарубил,
Черемиса,   -   дьявола,  который  ее  стерег?  Но  коль  скоро  последний
praesidium* в Рашкове будет стоять,  они там,  если Крым  зашевелится  или
турки  силы  начнут  собирать,  сразу  об этом прослышат и в Хрептев дадут
знать,  а стало быть,  и бояться особо  нечего,  врасплох  на  Хрептев  не
напасть.  Ей-богу,  не  понимаю,  почему  бы  тебе  Баську  туда не взять?
Серьезно говорю,  а ведь ты знаешь,  я старую свою башку  готов  положить,
лишь бы с гайдучком моим не приключилось худого. Бери Баську! Обоим пойдет
на пользу.  Только пусть пообещает,  что в случае большой войны без  спору
позволит  себя  хоть  в Варшаву отослать.  Начнутся жестокие бои,  набеги,
осада лагерей, а возможно и голод, как было под Збаражем, - рыцарю нелегко
будет жизнь сохранить, не то что особе женского полу.
     _______________
          * Гарнизон (лат.).

     - Мне рядом с Михалом и смерть не страшна,  -  ответила Бася,  - но я
тоже не дурочка, понимаю: что нельзя, то нельзя. Впрочем, Михала воля, ему
решать.  Он ведь уже ходил в этом году с паном Собеским в поход, а я разве
просилась с  ними  ехать?  Нет.  Ладно,  будь по-вашему.  Только сейчас не
запрещайте с Михалом в Хрептев идти,  а начнется большая война - отсылайте
куда заблагорассудится.
     - Пан  Заглоба  тебя  в  Полесье,  к  Скшетуским  отвезет,  -  сказал
маленький рыцарь. - Туда турчин не доберется!
     - Пан  Заглоба!  Пан  Заглоба!  -  передразнил его старый шляхтич.  -
Войский(*) я вам, что ли? Ох, не доверяйте своих женушек пану Заглобе, как
бы  боком  не  вышло.  И  потом,  если  будет  война  с турчином,  неужто,
по-