ми титул Censura candidatorum, и сказал:
     - Читайте, сын мой, пусть книжечка эта сама обо всем скажет.
     Тут  ксендз подканцлер собрался было  уходить,  но  Заглоба остановил
его:
     - Э  нет,  святой отец,  я  еще не  все сказал.  Я  хотел бы  воздать
благодарность всевышнему за  то,  что перстень с  печаткой теперь в  таких
руках, что людские сердца податливей воска делают.
     - О чем вы, сын мой? - удивленно спросил подканцлер.
     - А еще я хочу,  чтоб вы знали,  святой отец,  юный князь мне  самому
пришелся  по сердцу,  потому что я отца его почитал и любил и,  было дело,
под его началом дрался вместе с друзьями моими,  и они  тоже  возрадуются,
что  имеют  случай изъявить сыну всю ту любовь,  что к батюшке его питали.
Потому-то я и готов за этого претендента не щадя живота  своего  биться  и
еще   сегодня   потолкую  с  паном  подкоморием  Кшицким(*),  давним  моим
приятелем,  человеком знатным,  которого вся шляхта почитает,  да и трудно
было  бы его не любить.  Оба мы будем делать все,  что в силах наших.  Бог
даст, труды наши не останутся втуне.
     - Пусть ангелы господни осеняют ваш путь,  сын мой,  - отвечал ксендз
подканцлер, - коли так, ничего более и не надобно.
     - Кроме благословения вашего.  И еще одного лишь мне хотелось,  чтобы
вы,  святой отец,  не подумали обо мне так: <Свои собственные desiderata я
ему внушил,  вдолбил этому дурню,  что,  дескать,  это он  сам кандидатуру
князя Михала invent*,  иными словами говоря,  попался дурачок на крючок...
Святой отец!  Я  за  князя Михала стою,  потому что он мне самому по нраву
пришелся,  вот в чем соль!  И вашей милости,  как я погляжу, - тоже. Вот в
чем соль!  Я за него -  ради княгини-вдовы, ради друзей, ради веры в столь
быстрый разум,  явивший нам  сейчас истинную Минерву.  -  Тут  пан Заглоба
слегка поклонился подканцлеру.  -  Но не оттого вовсе,  что как дитя малое
дал  себя уговорить,  будто это  собственное мое  желание,  и  не  оттого,
наконец,  что дурень я последний,  а потому,  что,  коли кто мудрый мудрое
слово скажет, старый пан Заглоба ответить рад: <Быть посему!>
     _______________
          * Придумал (лат.).

     Тут  старый  шляхтич еще  раз  склонился в  поклоне и  умолк.  Ксендз
подканцлер сначала было  смутился,  но,  видя доброе настроение шляхтича и
то,  что  дело  приняло  такой  удачный  оборот,  рассмеялся  от  души  и,
схватившись за голову, стал повторять:
     - Улисс, ни дать ни взять Улисс! Ах, сын мой, коли хочешь доброе дело
сделать, политику соблюдать надобно, но с вами, как поглядишь, лучше сразу
перейти к сути. До чего же вы мне по нраву пришлись!
     - Точь-в-точь как мне князь Михал пришелся!
     - Да пошлет вам господь здоровья! Хо-хо! Преподали вы мне урок, ну да
я не в обиде.  Вас на мякине не проведешь...  Буду рад, коли сей перстенек
напоминанием о нашем colloquium* вам послужит.
     _______________
          * Разговоре (лат.).

     - Полно, - отвечал Заглоба, - пусть перстенек остается на месте...
     - Прошу вас, ради меня...
     - Ни боже мой! Ну разве что в другой раз... после избрания...
     Ксендз подканцлер понял его слова,  не настаивал больше и с довольной
улыбкой удалился.
     Пан Заглоба проводил до самых ворот и, возвращаясь, повторял:
     - Хо!  Неплохо я  его проучил!  Ты умен,  но и  я  не дам промашки!..
Однако честь мне оказана, и немалая! Теперь в эти ворота все чины пожалуют
один за другим... Хотел бы я знать, что об этом наши сударыни думают?
     Сударыни и  впрямь не могли опомниться от изумления и глядели на него
как на героя, особенно пани Маковецкая.
     - Ну и мудрец же вы,  ваша  милость,  -  воскликнула  она,  -  чистый
Соломон!
     А он, довольный, отвечал:
     - Кто-кто,  голубушка? Дай срок, увидишь тут и гетманов, и епископов,
и  сенаторов;  еще  и  отмахиваться  от  них  будешь,  разве  за  портьеру
спрячешься...
     Разговор был прерван появлением Кетлинга.
     - А ты,  Кетлинг,  нуждаешься в протекции?  - воскликнул пан Заглоба,
исполненный важности.
     - Нет!  - ответил рыцарь с грустью. - Протекции мне не нужны, я снова
еду, и надолго.
     Заглоба поглядел на него внимательно.
     - А отчего вид у тебя такой, словно только-только с креста сняли?
     - Потому как ехать надобно.
     - Далеко?
     - Получил я  письмо из  Шотландии от  давних друзей семейства нашего.
Дела требуют моего присутствия,  уезжаю,  может,  и надолго...  Жаль мне с
вами, друзья мои, расставаться, но увы!
     Заглоба шагнул на  середину комнаты,  глянул на  пани  Маковецкую,  а
потом поочередно на барышень и спросил:
     - Слыхали? Во имя отца, и сына, и святого духа, аминь!


                                ГЛАВА XVI

     Услышав весть об отъезде Кетлинга,  пан Заглоба хоть и  удивился,  но
поначалу не заподозрил худого: легко было поверить, что Карл II, припомнив
услуги,  оказанные семьей  Кетлинга трону  во  времена  недавних волнений,
решил  теперь щедро  вознаградить последнего потомка знатного рода.  Такая
версия  казалась