ю,   а   из   уст  его  послышался
приглушенный, хриплый голос:
     - Читай давай второе.
     - Второе - княжне Елене.
     - Читай! Читай!
     Заглоба начал:
     - "Милая,  возлюбленная Елешка,  сердца  моего  госпожа  и  королева!
Поскольку по княжескому делу я  немалое еще время в  этой стороне пробуду,
то пишу я  к  тетке затем,  чтобы вы в  Лубны сразу же ехали,  где никакая
твоей  девичьей чести  обида  от  Богуна  случиться не  может  и  взаимная
сердечная склонность наша риску не подвергнется..."
     - Довольно!  - крикнул вдруг Богун и,  обезумело вскочив из-за стола,
прыгнул к Редзяну.
     Чекан фыркнул в  его руке,  и  несчастный отрок,  пораженный в  самую
грудь,  охнул и грянулся на пол.  Безумие овладело Богуном,  он бросился к
пану Заглобе, вырвал у того письма и сунул их за пазуху.
     Заглоба, схватив бутыль с медом, отскочил к печке и крикнул:
     - Во имя отца,  и сына,  и святого духа! Человече, ты очумел, что ли?
Спятил ты,  а?  Успокойся,  опомнись!  Окуни башку в  ведро,  черт бы тебя
подрал!.. Да слышишь ты меня?
     - Крови! Крови! - выл Богун.
     - Ты что,  сбесился?  Окуни же башку в ведро,  сказано тебе! Вот она,
кровь,  ты ее уже пролил,  причем невинную. Он уже не дышит, парнишка этот
бедный.  Дьявол тебя попутал или сам ты есть сущий дьявол?  Опомнись же, а
нет - пропади ты пропадом, басурманский сын!
     Выкрикивая все  это,  Заглоба протиснулся по  другую сторону стола  к
Редзяну  и,  склонившись над  ним,  стал  ощупывать пострадавшему грудь  и
прикладывать ладонь ко рту его, из которого неудержимо бежала кровь.
     Богун же,  схватившись за голову,  скулил, точно раненый волк. Потом,
продолжая выть,  упал на лавку, ибо душа в нем была истерзана бешенством и
страданием.  Внезапно он  вскочил,  подбежал к  двери,  выбил  ее  ногой и
выбежал в сени.
     - Беги же,  чтоб тебе пусто было! - невнятно проворчал пан Заглоба. -
Беги и разбей башку об конюшню или об овин,  хотя,  рогоносцем будучи, мог
бы  уже  и  бодаться.  Вот  это рассвирепел!  В  жизни ничего подобного не
видывал.  Зубами,  как кобель на случке,  стучал. Но паренек-то живой еще,
бедняга.  Ей-богу,  если ему этот мед не поможет,  значит,  он солгал, что
шляхтич.
     Говоря это,  пан Заглоба пристроил голову Редзяна у себя на коленях и
потихоньку стал вливать в его посинелые уста мед.
     - Проверим,  есть  ли  в  тебе  кровь  благородная,  -  продолжал он,
обращаясь к лежавшему в беспамятстве.  - Ежели, скажем, еврейская имеется,
то,  приправленная медом или же вином,  она кипеть станет, мужичья, будучи
ленивой  и  тяжелой,  вниз  пойдет,  и  только  шляхетская  возвеселится и
отборный сотворит состав,  каковой телу мужество и удаль сообщает.  Другим
нациям господь наш  Иисус Христос тоже дал  напитки,  дабы каждая достойно
утешена могла быть.
     Редзян тихо застонал.
     - Ага,  еще хочешь!  Нет,  пане-брате, позволь же и мне... Вот так! А
сейчас,  раз ты  живой оказался,  перенесу-ка  я  тебя в  конюшню и  уложу
где-нибудь в уголку, чтобы это чудо-юдо казацкое тебя не растерзало, когда
вернется.  Опасный он друг-приятель,  черти бы его драли!  Ибо на руку, не
умом он скор, как я погляжу!
     После   этих   слов   пан   Заглоба  поднял   Редзяна  с   легкостью,
свидетельствующей о необычайной силе,  и вышел в сени,  а затем - во двор,
где человек десять казаков,  сидя на земле, играли в кости на разостланном
коврике. Увидев его, они вскочили, а он сказал:
     - Хлопцы,  возьмите-ка этого паренька и  положите на сено.  И  пускай
который-нибудь сбегает за цирюльником.
     Приказ был незамедлительно исполнен,  потому что пан Заглоба,  будучи
другом Богуну, пользовался среди казаков большим почетом.
     - А где же это полковник?
     - Коня велел подать и  на полковую кватеру поехал,  а нам сказал быть
наготове и коней под седлом держать.
     - И мой взнузданный?
     - Эге ж.
     - Тогда веди его сюда. Значит, я полковника в полку найду?
     - Да вон же он сам едет.
     Действительно,   сквозь  темную  арку   ворот  видать  было   Богуна,
подъезжавшего со  стороны  площади.  Позади  него  в  некотором  отдалении
показались пики более сотни молодцев, как видно, готовых в поход.
     - В  седло!  -  крикнул сквозь подворотню Богун находившимся на дворе
казакам.
     Все кинулись исполнять приказание.  Заглоба же  вышел из подворотни и
внимательно поглядел на молодого атамана.
     - В поход собрался? - спросил он.
     - Собрался!
     - А куда ж тебя черти несут?
     - На свадьбу.
     Заглоба под