ц выбрались в "тихие низовые воды".
     По  пути видел пан  Скшетуский на  Кичкасовом урочище громадную груду
белых  камней,  которую  князь  в  память  своего  здесь  пребывания велел
насыпать и про которую пан Богуслав Маскевич рассказывал в Лубнах.  Отсюда
до Сечи было уже недалеко, но так как наместник по Чертомлыцкому лабиринту
не хотел ночью плыть, решили заночевать на Хортице.
     Он   надеялся  встретить  хоть   одну   живую   запорожскую  душу   и
предварительно дать знать о  себе,  дабы стало известно,  что посол,  а не
другой  какой  человек  едет.  Однако  Хортица казалась безлюдной,  и  это
несколько удивило наместника, ибо от Гродзицкого было известно, что тут на
случай  татарской инкурсии всегда  находится казацкий отряд.  Скшетуский с
несколькими солдатами ушел на разведку довольно далеко от берега,  но весь
остров пересечь не  успел,  ибо  в  длину остров был  больше мили,  а  уже
опускалась темная и  не  очень погожая ночь;  так что пришлось вернуться к
чайкам,  которые тем временем люди его повытаскивали на берег, успев еще и
разжечь костры от комаров.
     Большая часть  ночи  прошла спокойно.  Солдаты и  перевозчики спали у
костров.  Не смыкали глаз только часовые,  а с ними и наместник,  которого
после отплытия из  Кудака мучила жестокая бессонница.  Вдобавок его  еще и
сильно  лихорадило.   Временами  чудилось  ему,   что   он   слышит  шаги,
приближающиеся  из   глубины  острова,   или  какие-то   странные  голоса,
напоминавшие отдаленное козье блеяние. Однако он решил, что ему мерещится.
     Вдруг, когда стало светлеть небо, перед ним возникла темная фигура.
     Это был один из часовых.
     - Пане, идут! - хмуро сказал он.
     - Кто такие?
     - Надо быть, низовые: человек сорок.
     - Хорошо. Это немного. Поднимай людей! Камыша подбросить!
     Солдаты мгновенно вскочили.  Подкормленные костры  взметнули пламя  и
осветили чайки,  а  возле них  горстку людей наместника.  Тут же  к  своим
присоединилась и стража.
     Между  тем  нестройные шаги  множества  людей  слышались  уже  вполне
отчетливо:  в некотором отдалении они стихли, зато чей-то угрожающий голос
спросил:
     - А кто там на берегу?
     - А вы кто? - откликнулся вахмистр.
     - Отвечай, вражий сын, не то из пищали спрошу!
     - Его   светлость  господин  посол   от   светлейшего  князя  Иеремии
Вишневецкого к кошевому атаману, - громко возгласил вахмистр.
     Голоса  в  невидимой  толпе  смолкли:   как  видно,  там  стали  тихо
совещаться...
     - А выходи-ка сюда!  -  снова крикнул вахмистр. - Не бойсь. Послов не
трогают, но и послы не тронут.
     Снова прозвучали шаги,  и спустя малое время несколько десятков фигур
возникли из темноты. По смуглым лицам, низкорослости и кожухам, вывернутым
мехом наружу,  наместник сразу понял,  что это в основном татары.  Казаков
было человек десять.  В голове Скшетуского молнией промелькнуло,  что если
татары на Хортице, значит, Хмельницкий уже вернулся из Крыма.
     Предводительствовал толпою  исполинского роста  пожилой  запорожец  с
лицом диким и жестоким. Подойдя к костру, он спросил:
     - А который тут посол?
     И  сразу же  стал слышен сильный запах горелки -  запорожец был,  как
видно, пьян.
     - Который же тут посол? - повторил он.
     - Я посол, - с достоинством ответил пан Скшетуский.
     - Ты?
     - Брат я тебе разве, тыкать?
     - Знай,  хам,  уважение!  - вмешался вахмистр. - Полагается говорить:
ясновельможный пан посол!
     - Н а   п о г и б е л ь   ж е  в а м,  ч е р т о в i  с и н и!  Щ о б
в а м     с е р п' я х о в а     с м е р т ь!    Я с н о в е л ь м о ж н i
с и н и!  А зачем это вы до атамана?
     - Тебя не касается!  А жизнь твоя от того зависит, как скоро посол до
атамана прибудет.
     Тут и другой запорожец вышел из толпы.
     - А мы ж тут по воле атамана,  - сказал он,  - стережем,  чтобы никто
о д   л я х i в   не  приходил,  а  кто придет,  того,  сказано,  вязать и
доставлять, что мы и сделаем.
     - Кто идет добровольно, того вязать не будешь.
     - Б у д у,  б о  т а к и й  н а к а з.
     - А знаешь ли ты,  холоп,  что такое особа посла? А знаешь ли, кого я
тут представляю?
     Тут вмешался пожилой верзила.
     - З а в е д е м  п о с л а,  а л е  з а  б о р о д у  - от так!
     Сказавши это,  он  потянулся к  подбородку наместника,  но  в  ту  же
секунду охнул и, словно пораженный громом, грянулся наземь.
     Наместник разрубил ему череп чеканом.
     - Коли, коли! - дико завыли голоса в толпе.
     Княжеские  люди  бросились  на   помощь  своему  командиру,   бахнули
самопалы,   вопли  "коли!  коли!"  смешались  с  лязгом  железа.  Закипела
беспорядочная схватка.  Затоптанные в  суматохе костры погасли,  и темнота
обступила сражающихся.  Вскоре и  те  и  те  сошлись столь близко,  что не
осталось места для замаха,  так что ножи, кулаки и зубы пошли в ход вместо
сабель.
     Внезапно из  глубины острова послышались многие  крики  и  голоса:  к
нападавшим спешило подкрепление.
     Еще  минута,  и  оно  бы  подоспело слишком поздно,  поскольку хорошо
обученные солдаты одерживали верх.
     - К лодкам! - громовым голосом крикнул наместник.
     Весь  отряд вмиг выполнил приказание.  К  несчастью,  чайки,  слишком
далеко вытянутые на песок, невозможно было теперь столкнуть в воду.
     А неприятель между тем в ярости прорвался к берегу.
     - Огонь! - скомандовал Скшетуский.
     Залп из мушкетов сразу остановил нападающих, они смешались, скучились
и  в  беспорядке  от