; на самом же деле род происходил якобы
от Рюрика.  Из двух главных ветвей одна сидела на Литве, другая на Волыни;
на  Заднепровье  же  перебрался  в  свое  время  князь  Василь,   один  из
многочисленных потомков волынской линии.  Будучи небогат,  он  не  пожелал
прозябать среди могущественных родственников и  поступил на службу к князю
Михаилу Вишневецкому, отцу многославного Яремы.
     Прославив на  этом поприще свое имя и  оказав князю немалые рыцарские
услуги,  он  получил  за  это  в  наследственное владение Красные Разлоги,
прозванные потом из-за великого множества волков Волчьими Разлогами,  и на
постоянное жительство там осел.  В год 1629-й,  перешедши в латинство,  он
женился   на   Рагозянке,   девице   из   почтенного   шляхетского   рода,
происходившего из  валашской земли.  Через год от брака этого появилась на
свет дочка Елена.  Мать умерла при родах,  князь Василь же, о втором браке
не  помышляя,  посвятил себя  целиком хозяйству и  воспитанию единственной
дочери.  Был  он  человеком сильного  характера и  необычайных достоинств.
Довольно быстро добившись небольшого,  но и немалого состояния,  он тотчас
вспомнил о своем старшем брате Константине, который, оставаясь на Волыни в
бедности  и  отчуждении от  владетельных родичей,  вынужден был  ходить  в
арендаторах.  Его, с его женой и пятью сыновьями, перевез Василь в Разлоги
и  стал делиться с  ними каждым куском хлеба.  Так и  жили в  согласии оба
Курцевича до  самого конца 1634 года,  когда Василь с  королем Владиславом
под  Смоленск  пошел.  Там-то  и  случилась  прискорбная история,  ставшая
причиной  его  погибели.  В  королевском лагере  было  перехвачено письмо,
писанное к Шеину,  а подписанное именем князя и запечатанное Куром.  Столь
неоспоримое свидетельство измены, совершенной рыцарем, имя которого до той
поры было безупречно,  всех поразило и ошеломило. Напрасно Василь небеса в
свидетели призывал,  что письмо писано не его рукой и  не им подписано,  -
герб  Кур  на  печати  исключал всякие  сомнения,  а  в  потерю  перстня с
печаткой,  чем князь все дело объяснял,  никто не поверил.  В конце концов
князь,  prio crimine perduelionis* приговоренный к лишению чести и живота,
вынужден был бежать. Явившись ночью в Разлоги, Василь стал заклинать всеми
святыми брата Константина,  чтобы тот  заботился о  его дочке,  как родной
отец;  сам же исчез навсегда. Говорили, что он послал из Бара письмо князю
Иеремии,  прося не  отнимать куска хлеба у  Елены и  позволить ей спокойно
жить в Разлогах под опекою Константина;  потом всякий слух о князе пропал.
Были сведения,  что  он  вскоре умер;  еще  говорили,  что  он  примкнул к
цесарским и  погиб на  немецкой войне.  Но кто мог знать что-то наверняка?
По-видимому,  он и  в самом деле погиб,  потому что более судьбою дочки не
интересовался.  Скоро о нем и говорить перестали, а вспомнили тогда, когда
выяснилось,  что никакой вины на князе нету.  Некий Купцевич,  витебчанин,
умирая,  признался,  что писал под Смоленском Шеину он, а запечатал письмо
найденным  в  лагере  перстнем.  Ввиду  такого  свидетельства сожаление  и
растерянность овладели всеми  сердцами.  Приговор был  пересмотрен,  князю
Василю  вернули доброе  имя,  но  для  осужденного воздаяние за  пережитое
пришло  слишком  поздно.  Разлоги же  Иеремия и  не  думал  отнимать,  ибо
Вишневецкие, лучше прочих зная Василя, никогда на нем вины не полагали. Он
бы  даже  мог  прибегнуть  к  их  могущественному  покровительству  и  над
приговором посмеяться,  а  если удалился,  то  потому лишь,  что не  вынес
бесчестия.
     _______________
          * по обвинению в государственной измене (лат.).

     Елена  спокойно росла в  Разлогах под  заботливым присмотром дяди,  и
только после его смерти настали для нее тяжелые времена. Жена Константина,
происхождения будучи сомнительного,  по  характеру была  женщиной суровой,
крутой и энергичной:  муж только и мог держать ее в послушании.  После его
смерти она железной рукой стала править в  Разлогах.  Служба трепетала ее;
холопья боялись барыни как огня, соседям она тоже вскоре себя показала. На
третьем году правления своего,  одетая по-мужски, верхом предводительствуя
челядью и наемными казаками, она дважды совершила вооруженные нападения на
Сивинских в  Броварках.  Когда  полки  князя  Иеремии  поколотили какую-то
татарскую ватагу,  бесчинствовавшую у Семи-Могил, княгиня, возглавив своих
людей,  уничтожила остатки недобитых,  удравших от  князя  к  Разлогам.  В
Разлогах же  она  обосновалась прочно и  стала  считать их  своей и  своих
сыновей собственностью.  Сыновей она  любила,  как волчиха волчонков,  но,
будучи простолюдинкой,  не  позаботилась о  приличном для  них воспитании.
Монах греческого обряда, привезенный из Киева, выучил их грамоте и цифири,
на чем наука и закончилась.  А между тем поблизости были Лубны с княжеским
двором,  при  котором молодые князья могли  приобрести лоск,  понатореть в
канцелярском деле  для  мирской  пользы  или,  записавшись  в  хоругви,  в
рыцарской науке.  У  княгини,  как видно,  были свои причины в Лубны их не
посылать.
     А вдруг  бы  князь   Иеремия   припомнил,   чьи   они,   Разлоги,   и
поинтересовался  бы судьбою Елены?  Или сам,  чтя память Василя,  решил бы
взять попечительство на  себя?  Тогда,  наверно,  пришлось  бы  из  имения
убираться,  и