ть другого врага,  изгнать  его  из  наших  пределов,  вновь
обрести утраченные земли и мечом в собственной его столице вынудить у него
договор.  Ты слышишь меня?  В скалистой,  голодной Швеции мало людей, мало
сил,  мало сабель,  дабы захватить необъятную Речь Посполитую. Шведы могут
раз,  другой разбить наше войско;  но удержать нас в  повиновении  они  не
сумеют.  Когда  бы  к  каждому  десятку  наших людей приставить стражем по
одному шведу,  и то для многих десятков недостало бы стражей.  Карл Густав
хорошо  это знает и не хочет,  не может захватить всю Речь Посполитую.  Он
займет,  самое большее,  Королевскую Пруссию(*),  часть Великой Польши — и
этим  удовлетворится.  Но дабы безопасно владеть завоеванными землями,  он
должен расторгнуть союз между нами и Короной,  в противном случае  ему  не
укрепиться в захваченных провинциях.  Что же станется тогда с нашим краем?
Кому его отдадут?  Коль скоро я оттолкну корону,  которую  бог  и  фортуна
возлагают на мою главу, его отдадут тому, кто в эту минуту им завладел. Но
Карл Густав не хочет это делать,  дабы не усилить мощь соседа и не создать
себе  грозного врага.  Так будет только тогда,  когда я отвергну корону...
Ужели имею я право ее отвергать?  Ужели могу я допустить,  чтобы случилось
то,  что грозит нам окончательной гибелью? В десятый, в сотый раз вопрошаю
я: где иное средство спасения? Пусть же творится воля господня! Я беру это
бремя на свои плечи. Шведы за меня, курфюрст, наш родич, сулит мне помощь.
Я избавлю свой край от войны!  С побед и расширения его пределов  начнется
господство  моего  дома.  Расцветут  мир  и благоденствие,  огонь не будет
пожирать города и веси. Так будет, так должно быть. И да поможет мне бог и
крест святой,  ибо слышу я в себе силу и мощь,  дарованные мне небом,  ибо
желаю блага стране,  ибо не кончаются на том мои замыслы!.. И клянусь сими
небесными  светилами,  сими трепетными звездами,  что,  если только хватит
здоровья  и  сил,  я  вновь  отстрою  все  здание  и  сделаю   его   более
могущественным, нежели оно было доныне.
     Огнем горели зеницы князя, и весь он окружен был невиданным сиянием.
     — Ясновельможный князь!  —  воскликнул Кмициц. — Немыслимо обнять сие
умом, голова кружится, глаза не смеют взглянуть вперед!
     — А потом,  — точно следуя за течением своих мыслей, продолжал князь,
— а  потом...  Яна Казимира шведы не  лишат ни  державы,  ни  власти,  они
оставят ему Мазовию и Малую Польшу. Бог не дал ему потомства. Придет время
выборов...  Кого же изберут на трон,  коль скоро пожелают сохранить союз с
Литвою?  В  какое  время  Корона  достигла  могущества  и  растоптала мощь
крестоносцев?  В то время,  когда на трон ее воссел Владислав Ягелло.  Так
будет и теперь!..  Никого другого поляки не могут призвать на трон,  кроме
как того,  кто здесь будет владыкой.  Не  могут и  не  сделают этого,  ибо
сдавят им  грудь  немцы и  турки и  нечем им  станет дышать,  да  и  червь
казачества точит им грудь!  Не могут!  Слеп тот,  кто этого не видит, глуп
тот,  кто этого не разумеет!  А  тогда обе страны вновь соединятся в  одну
державу в  доме моем!  Вот тогда мы  посмотрим,  удержат ли  скандинавские
королишки нынешние  свои  прусские и  великопольские завоевания.  Тогда  я
скажу им:  «Quos ego!»* —  и  этой стопой придавлю им тощие ребра и создам
такую могущественную державу,  какой свет не  видывал,  о  какой не писала
история,  и, быть может, в Константинополь понесем мы крест, огонь и меч и
будем грозить врагам,  мир храня в своей державе! Боже всемогущий, ты, что
обращаешь в  небе светила,  дай же  мне спасти эту страну во  славу твою и
всего христианства,  дай  же  мне  людей,  кои  постигли бы  умысел мой  и
пожелали приложить руку свою для ее спасения.  Вот что я хотел сказать!  —
Князь воздел руки и очи поднял горе. — Ты мой свидетель! Ты мне судия!
     _______________
          * «Я вас!» (лат.) — грозный окрик Нептуна,  обращенный к  ветрам
     (Вергилий, Энеида).

     — Ясновельможный князь! Ясновельможный князь! — воскликнул Кмициц.
     — Уходи!  Покинь меня!  Брось мне  под ноги буздыган!  Нарушь клятву!
Назови изменником!  Пусть все  тернии до  единого будут в  терновом венце,
возложенном на  мою  главу!  Погубите  страну,  низвергните ее  в  бездну,
оттолкните руку,  которая может спасти ее, и идите на суд божий! Пусть там
нас рассудят!
     Кмициц бросился перед Радзивиллом на колени.
     — Ясновельможный князь! Я с тобою до гроба! Отец отчизны! Спаситель!
     Радзивилл положил  ему  руку  на  голову,  и  вновь  наступила минута
молчания. Только филин по-прежнему хохотал на башне.
     — Ты получишь все,  к  чему стремился и чего жаждал,  —  торжественно
произнес князь.  — Ничто тебя не минует, и больше тебе дастся, нежели отец
твой  с  матерью желали  тебе!  Встань,  будущий великий гетман и  воевода
виленский!..
     На небе заря стала брезжить.


                                 ГЛАВА XV

     Заглоба был  уже  изрядно под  хмелем,  когда трижд