ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

     Очутившись во дворе замка, Юранд не знал сперва, куда идти, так как кнехт 
проводил его через ворота, а сам направился к конюшням. У стены стояли кучками 
и поодиночке солдаты; но лица у них были такие наглые и смотрели они с такой 
насмешкой, что нетрудно было догадаться, что они не укажут ему дороги, и если и 
ответят на вопрос, то разве только грубостью или оскорблением.
     Некоторые из них, смеясь, показывали на него пальцами; другие, как и вчера,
 снова стали бросать в него снегом. Заметив большую дверь, над которой было 
высечено в камне распятие, Юранд направился к ней, полагая, что если комтур и 
старшие братья находятся в другой части замка или в других покоях, то 
кто-нибудь должен сказать ему, как к ним пройти.
     Так оно и случилось. Когда Юранд подошел к этой двери, обе створки ее 
внезапно распахнулись и перед ним предстал юноша с выбритой, как у ксендза, 
макушкой, но в светской одежде.
     - Господин, это вы Юранд из Спыхова? - спросил он.
     - Я.
     - Благочестивый комтур велел мне проводить вас. Следуйте за мной.
     И он повел рыцаря через просторные сводчатые сени к лестнице. Перед 
лестницей он остановился и, окинув Юранда глазами, снова спросил:
     - При вас нет никакого оружия? Мне велено вас обыскать.
     Юранд поднял вверх руки, чтобы провожатому легче было его осмотреть, и 
ответил:
     - Вчера я отдал все.
     Понизив голос, провожатый произнес шепотом:
     - Тогда берегитесь, не давайте воли гневу, ибо вы в их власти.
     - Но и во власти всевышнего, - возразил Юранд.
     Он устремил на провожатого пристальный взгляд и, уловив в его лице 
сочувствие и сожаление, проговорил:
     - Я вижу по глазам, что ты хороший человек. Скажешь ли ты мне всю правду?
     - Не мешкайте, - поторопил его провожатый.
     - Отпустят ли они мою дочь, если я отдамся им?
     Юноша в изумлении поднял брови.
     - Так это здесь ваша дочь?
     - Да, моя дочь.
     - В башне у ворот?
     - Да. Они пообещали мне отпустить ее, если я отдамся на милость их.
     Провожатый сделал движение рукой, точно желая сказать, что он ничего не 
знает, но на лице его изобразились недоумение и тревога.
     - Правда ли, - спросил его Юранд, - что ее стерегут Шомберг и Маркварт?
     - Этих братьев нет в замке. Но возьмите ее отсюда, пока не выздоровел 
комтур Данфельд.
     Юранд затрепетал при этих словах; однако он ни о чем уже больше не мог 
спрашивать юношу, так как они дошли до зала на втором этаже, где рыцарь должен 
был предстать перед лицом щитненского комтура. Слуга отворил ему дверь, а сам 
вышел на лестницу.
     Рыцарь из Спыхова вошел в просторную, очень темную комнату; стеклянные, 
оправленные в свинец шарики пропускали мало света, а день был зимний, хмурый. В 
другом конце комнаты горел огонь в большом камине; но сырые дрова давали мало 
пламени. Спустя некоторое время, когда глаза его привыкли к полумраку, Юранд 
увидел в глубине комнаты стол, за которым сидели рыцари, а позади них целую 
толпу вооруженных оруженосцев и кнехтов и среди них замкового шута, державшего 
на цепи ручного медведя.
     Когда-то Юранд бился с Данфельдом на поединке, потом дважды видел его при 
дворе мазовецкого князя, куда тот приезжал в качестве посла; с того времени 
прошло уже несколько лет, но даже в полумраке старый рыцарь тотчас признал его 
лицо и тучную фигуру, да и за столом комтур восседал посредине, в кресле, 
опираясь на подлокотник рукой в деревянном лубке.
     Справа от него сидел старый Зигфрид де Леве из Янсборга, лютый враг всего 
польского племени, а Юранда из Спыхова в особенности, слева - младшие братья 
Готфрид и Ротгер. Данфельд нарочно пригласил их, чтобы они поглядели на его 
торжество над грозным врагом и насладились с ним плодами предательства, которое 
они вместе замыслили и совершили. Облаченные в мягкие одежды из темного сукна, 
с легкими мечами на боку, они сидели, удобно развалясь в креслах, веселые и 
самоуверенные, и взирали на Юранда с той надменностью и с тем безмерным 
пренебрежением, с каким всегда взирали на слабых и побежденных.
     Они долго молчали, желая натешиться зрелищем мужа, которого раньше 
страшились и который стоял теперь перед ними, поникнув головою, облаченный в 
покаянное вретище, с веревкой на шее, на которой висели ножны меча.
     Им хотелось, чтобы побольше народу видело его унижение; верно, поэтому из 
боковых дверей, ведших в другие комнаты, все входили вооруженные люди, так что 
зал до половины наполнился уже народом. Громко разговаривая и перебрасываясь 
замечаниями на его счет, все с нескрываемым любопытством смотрели на старого 
рыцаря. При виде этой толпы Юранд приободрился. "Если бы Данфельд, - подумалось 
ему, - не пожелал сдержать свои обещания, он не назвал бы столько свидетелей".
     Тем временем Данфельд мановением руки призвал всех к спокойствию, а затем 
дал знак одному из оруженосцев; подойдя к Юранду и схватившись за веревку, 
висевшую на его шее, тот подтащил рыцаря на несколько шагов ближе к столу.
     Данфельд обвел всех торжествующим взглядом.
     - Смотрите, - сказал он,