лей. Оставьте меня, ибо не вам взывать ко мне 
о справедливости!
     Крестоносцы при этих словах переглянулись с досадой - им было стыдно и 
неприятно, что князь при господине де Фурси вспоминает о событии, случившемся 
под Злоторыей; желая положить конец этому разговору, Гуго фон Данфельд сказал:
     - С вами, вельможный князь, произошла ошибка, которую мы исправили не из 
страха перед краковским королем, но во имя справедливости; что ж до пограничных 
стычек, то за них наш магистр не может нести ответственность, ибо сколько ни 
есть королевств на свете, везде смутьяны своевольничают на границе.
     - Ты вот сам говоришь об этом, а Юранда требуешь предать суду. Чего же вы 
хотите?
     - Справедливости и возмездия.
     Князь сжал свои костистые кулаки и повторил:
     - Господи, дух терпения даруй мне!
     - Вельможный князь, вы и про то вспомните, - продолжал Данфельд, - что 
наши своевольники чинят обиды только мирянам, к тому же не принадлежащим к 
германскому племени, ваши же поднимают руку на немецкий орден и тем самым 
поносят спасителя. А каких мук и какой кары стоит тот, кто поносит крест 
господень?
     - Послушай! - сказал князь. - Не воюй ты именем бога, его ведь не 
обманешь!
     И, взяв крестоносца за плечи, он с такой силой потряс его, что тот 
смешался и заговорил уже более мягким голосом:
     - Коли правда, что наши гости первыми напали на Юранда и не отослали 
кнехтов, я не похвалю их за это; но правда ли, что Юранд принял вызов?
     Тут Данфельд неприметно подмигнул господину де Фурси, как бы давая понять, 
что тот должен отрицать это; но де Фурси либо не мог, либо не пожелал это 
сделать и сказал:
     - Он хотел, чтобы мы отослали кнехтов и сразились с ним и двумя его 
товарищами.
     - Вы в этом уверены?
     - Клянусь честью! Я и де Бергов согласились, а Майнегер не дал своего 
согласия.
     Но тут князь прервал де Фурси:
     - Комтур из Щитно! Вы лучше других знаете, что Юранд не отказывался от 
вызова.
     Затем, обратившись ко всем, он сказал:
     - Коли кто из вас хочет драться с Юрандом конный или пеший, я даю ему свое 
позволение. Убьет он Юранда либо в плен возьмет, тогда мы господина Бергова 
отпустим на волю без выкупа. Большего от меня не ждите, ничего у вас не выйдет.
     После этих слов воцарилось немое молчание. Как ни отважны были и Гуго фон 
Данфельд, и Зигфрид де Леве, и брат Ротгер, и брат Готфрид, однако они слишком 
хорошо знали грозного хозяина Спыхова, чтобы отважиться драться с ним не на 
жизнь, а на смерть. Это мог сделать разве только чужеземец, прибывший из 
дальних стран, например де Лорш или де Фурси, но де Лорш не присутствовал при 
этой беседе, а господин де Фурси весь еще был во власти страха.
     - Один раз только я его видел, - пробормотал он, - и больше не хочу.
     - Монахам возбраняется принимать участие в поединках, - сказал тогда 
Зигфрид де Леве, - разве только по особому позволению магистра и великого 
маршала; но мы не просим позволения драться, нет, мы требуем, чтобы вы 
отпустили де Бергова на свободу, а Юранда обезглавили.
     - Не вы устанавливаете законы в этой стране.
     - До сих пор мы терпели тяжелых соседей. Но магистр сумеет воздать им по 
заслугам.
     - Что до Мазовии, так руки коротки и у вас, и у вашего магистра.
     - Магистра немцы поддерживают и император римский.
     - А меня поддерживает король польский, которому подвластно больше земель и 
народов.
     - Разве вы, вельможный князь, хотите войны с орденом?
     - Если бы я хотел войны, то не ждал бы вас в Мазовии, а пошел бы на вас 
войной; но и ты мне не грози, я не боюсь.
     - Что же мне доложить магистру?
     - Ваш магистр ни о чем не спрашивал. Говори ему что хочешь.
     - Тогда мы сами отомстим преступнику и покараем его.
     Вытянув руку, князь погрозил крестоносцу пальцем под самым его носом.
     - Берегись! - сказал он сдавленным от гнева голосом. - Берегись! Я 
позволил тебе вызвать Юранда на поединок, но коли ты с войском ордена 
вторгнешься в мою страну, тогда я на тебя ударю - и не гостем, а узником ты у 
меня будешь.
     Видно, терпение у князя лопнуло, он бросил шапку на стол и, хлопнув дверью,
 вышел из комнаты.
     Крестоносцы побледнели от ярости, а господин де Фурси смотрел на них как 
безумный.
     - Что же будет? - первым спросил брат Ротгер.
     А Гуго фон Данфельд чуть не с кулаками накинулся на господина де Фурси:
     - Зачем ты сказал, что вы первые напали на Юранда?
     - Это ведь правда.
     - Надо было солгать.
     - Я приехал сюда не лгать, а драться.
     - Нечего сказать, здорово ты дрался!
     - А ты от Юранда не бежал до самого Щитно?
     - Pax! - сказал де Леве. - Этот рыцарь - гость ордена.
     - Да и все равно, что он сказал, - вмешался брат Готфрид. - Без суда 
Юранда не покарали бы, а на суде все бы вышло наружу.
     - Что же будет? - повторил брат Ротгер.
     На минуту воцарилось молчание, после чего заговорил суровый и непреклонный 
Зигфрид де Леве.
     - Надо раз навсегда покончить с этой кровавой собакой! - сказал он. - Де 
Бергов должен быть отпущен на волю. Мы стянем кнехтов из Щитно, из Янсборка, из 
Любавы, возьмем хелминскую шляхту и ударим на Юранда... Пора покончить с ним!
     Но коварный Данфельд, который умел взвесить все доводы, прежде чем сделать 
решительный шаг, закинул руки за голову, нахмурил брови и после раздумья 
сказал:
     - Без позволения магистра нельзя.
     - Если все удастся, магистр нас одобрит! - сказал брат Готфрид.
     - А если не удастся? Если князь двинет копейщиков и ударит на нас?
     - Между ним и орденом мир: не ударит!
     - Эва! Мир-то мир, но м