всякого зверья. Ничего подобного нельзя было увидеть не только в 
иноземных странах, но и в других польских землях, где уже не было таких пущ, 
как в Мазовии. Хотя крестоносцам случалось бывать на Литве, где зубры порой 
бросались на войско и производили замешательство в его рядах <О подобных 
случаях вспоминает Виганд из Марбурга. (Примеч. автора.). Виганд Марбургский, 
герольд Ордена в 1391 - 1394 гг., был автором хроники, охватывающей 1293 - 1393 
гг.>, однако они поразились, увидев такую тьму зверей; особенно же был изумлен 
этим зрелищем господин де Лорш.
     Стоя, как журавль, на страже около княгини и ее придворных дам и не имея 
возможности поговорить с ними, он начал уже было скучать и мерзнуть в своих 
железных доспехах и решил, что охота не удалась. И вдруг он увидел впереди 
целые стада легконогих серн, светло-рыжих оленей и лосей с тяжелыми, венчанными 
головами; смешавшись в кучу, звери метались по поляне и, ничего не видя от 
страха, тщетно искали выхода из западни. Княгиня, у которой от этого зрелища 
закипела в жилах кровь ее отца Кейстута, пускала в эту пеструю кучу одну стрелу 
за другой, всякий раз радостно вскрикивая, когда раненый олень или лось на всем 
скаку становился на дыбы и, тяжело рухнув на землю, рыл ногами снег. В 
охотничьем пылу даже некоторые придворные дамы то и дело пригибались к своим 
самострелам. Один только Збышко и не помышлял об охоте; опершись локтями на 
колени Дануси и подперев руками голову, он заглядывал ей в глазки, а она, 
улыбающаяся и смущенная, все закрывала ему пальчиками глаза, словно не в силах 
вынести его взор.
     Но тут внимание господина де Лорша привлек огромный медведь с седым 
загривком и лопатками, который неожиданно вынырнул из камышей неподалеку от 
стрелков. Князь пустил в него стрелу из самострела, а затем кинулся на него с 
рогатиной и, когда зверь с ужасающим ревом поднялся на задние лапы, так ловко и 
быстро заколол его на глазах у всего двора, что ни одному из телохранителей не 
пришлось употребить в дело секиру. Тогда молодой лотарингский рыцарь подумал, 
что немногие из тех государей, у кого ему случилось гостить по дороге сюда, 
отважились бы так позабавиться и что крестоносцы с таким народом могут 
когда-нибудь попасть в переделку и их может постигнуть злая участь. Но потом он 
увидел свирепых одинцов с белыми клыками, заколотых другими охотниками; это 
были огромные вепри, гораздо больше и свирепей тех, на которых охотились в 
лесах Нижней Лотарингии и в германских пущах. Ни таких ловких и сильных 
охотников, ни таких ударов рогатиной господин де Лорш отродясь не видывал; 
человек бывалый, он объяснял это тем, что все жители этих дремучих лесов с 
детских лет приучаются владеть самострелом и рогатиной и могут поэтому 
приобрести больший навык, чем другие народы.
     Поляна в конце концов усеялась трупами всяких зверей; но до конца охоты 
было еще далеко. Вот-вот должна была наступить самая любопытная и в то же время 
самая опасная минута: облавщики согнали на лужайку десятка полтора зубров и 
туров. В лесах эти звери держались обычно особняком, тут же они перемешались; 
однако страх вовсе не ослепил их, и не испуганы они были с виду, а скорее 
грозны. Уверенные в своей страшной силе, они подвигались не особенно быстро, 
точно знали, что сметут все преграды на своем пути и пройдут; земля гудела под 
тяжелым их копытом. Бородатые быки, которые выступали впереди стада, низко 
пригнув головы к земле, по временам останавливались как бы в нерешимости, 
раздумывая, куда же свернуть. Глухой рев, подобный подземному гулу, вырывался 
из страшной их груди, пар валил из ноздрей, и, роя передними ногами снег, они 
из-под грив, казалось, высматривали кровавыми глазами скрытого врага.
     Меж тем тенетчики оглушительно заулюлюкали, сотни громких голосов 
подхватили их гик в главной лаве и на крыльях; затрубили рога и пищали; бор 
содрогнулся до самых сокровенных своих глубин, и в то же мгновение на поляну с 
пронзительным лаем вырвались курпские псы, преследовавшие дичь по пятам. 
Завидев их, рассвирепели самки с детенышами. Уходя от бешеной погони, стадо, 
которое до этого медленно подвигалось вперед, мгновенно рассеялось по всей 
поляне. Один из туров, рыжий, огромный, просто чудовищный бык, крупнее даже 
зубра, тяжелыми скачками пустился к стрелкам, повернул на поляне направо, и, 
завидев в нескольких десятках шагов под деревьями лошадей, остановился, и с 
ревом стал рыть ногами землю, точно готовясь к прыжку и к бою.
     Увидев эту страшную картину, тенетчики заулюлюкали еще оглушительней, а в 
ряду стрелков раздались испуганные возгласы: "Княгиня, княгиня!
     Спасайте госпожу!" Збышко схватил торчавшую в снегу рогатину и бросился на 
опушку леса; за ним кинулось несколько литвинов, готовых погибнуть, защищая 
дочь Кейстута; но тут в руках княгини щелкнул самострел, просвистела стрела и, 
пролетев над склоненной головой зверя, вонзилась ему в загривок.
     - Готово! - воскликнула княгиня. - Не уйдет...
     Однако слова ее заглушил такой ужасающий рев, что лошади присели на задние 
ноги. Тур ураганом помчался прямо на княгиню; но из-за деревьев с не меньшей 
быстротой выскочил внезапно верхом на своем коне отважный господин де Лорш и, 
пригну