мог поделать, кабы,
 воротившись с войны, да нашел тебя с младенцем на руках?
     Голубые глаза Ягенки так и засверкали:
     - Думаешь, я бы далась? Да что, в Згожелицах людей нету, а я не могу 
схватиться за рогатину или самострел? Пускай бы сунулись! Я любого прогнала бы 
домой, да еще набег учинила на Рогов или Бжозовую. Батюшка знал, что может 
спокойно идти на войну.
     При этих словах Ягенка так нахмурила свои красивые брови и стала так 
грозно потрясать самострелом, что Збышко рассмеялся и сказал:
     - Тебе не девушкой быть, а рыцарем.
     Успокоившись, она ответила:
     - Чтан берег меня от Вилька, а Вильк от Чтана. Да и аббат меня охранял, ну,
 а с аббатом лучше никому не ссориться...
     - Эва! - ответил Збышко. - Все тут у вас боятся аббата! А я вот, по чести 
тебе скажу, не побоялся бы ни аббата, ни Зыха, ни згожелицких мужиков, ни тебя, 
клянусь Георгием Победоносцем, не побоялся бы, взял бы силком - и конец...
     Ягенка стала как вкопанная и, подняв на Збышка глаза, спросила каким-то 
странным голосом, протяжно и мягко:
     - Взял бы?..
     Губы у нее раскрылись, и, зардевшись, словно зорька, она ждала ответа.
     Но он, видно, думал только про то, что сделал бы на месте Чтана или Вилька,
 и через минуту, тряхнув золотыми кудрями, продолжал:
     - И чего девке с хлопцами воевать, коли ей надобно замуж? Третий жених не 
случится, так придется из них выбирать, что ж поделаешь?
     - Не говори мне этого, - печально сказала девушка.
     - А что? Давно я тут не бывал, не знаю, есть ли кто в округе, кто мог бы 
прийтись тебе по нраву?..
     - Ах! - уронила Ягенка. - Перестань!
     В молчании пошли они дальше, продираясь сквозь заросли, особенно густые 
здесь оттого, что кусты и деревья были сплошь увиты диким хмелем.
     Збышко шел впереди, разрывая зеленые плети хмеля, ломая местами ветви, а 
Ягенка, как некая богиня охоты, следовала за ним с самострелом за плечами.
     - За этой чащей, - сказала она, - будет глубокая речка, но я знаю брод.
     - У меня сапоги выше колен, небось пройдем, ног не замочим, - ответил 
Збышко.
     Вскоре они вышли к речке. Ягенка, которая хорошо знала мочидольские леса, 
легко нашла брод; однако оказалось, что вода от дождей поднялась и речушка 
стала довольно глубокой. Збышко, не спрашиваясь, взял девушку на руки.
     - Да я бы и так перешла, - возразила Ягенка.
     - Держись за шею! - велел Збышко.
     И медленно стал переходить разлившуюся речку, пробуя всякий раз ногой 
грунт, чтобы не попасть на глубокое место, а девушка, как и велел ей юноша, все 
прижималась к нему; когда уже было недалеко до берега, она сказала:
     - Збышко?
     - Что тебе?
     - Не пойду я ни за Чтана, ни за Вилька...
     Он вынес ее на берег, осторожно опустил на прибрежную гальку и сказал с 
легким волнением:
     - Дай бог тебе жениха самого что ни на есть лучшего! Обижаться ему не 
придется.
     До Одстаянного озерца было уже недалеко. Впереди шла теперь Ягенка; 
изредка оборачиваясь, она прижимала пальцы к губам, приказывая Збышку хранить 
молчание. Они шли по мокрой низине, пробираясь сквозь заросли лоз и сивого 
тальника. Справа до них долетал птичий гомон, что очень удивило Збышка, так как 
уже наступила пора отлета.
     - Там болото не замерзает, - прошептала Ягенка, - вот утки на нем и зимуют,
 да и в озерце вода замерзает только в сильные морозы, и то у самого берега. 
Глянь, как оно дымится...
     Збышко поглядел сквозь кусты лозняка и увидел густой туман: это и было 
Одстаянное озерцо.
     Ягенка опять прижала палец к губам, и через минуту они были у цели.
     Девушка первая крадучись взобралась на толстую старую иву, низко 
склонившуюся над водой. Збышко последовал за нею; некоторое время они, ничего 
не видя в тумане, тихо лежали, слушая лишь жалобный крик чибисов и чаек над 
головами. Но вот потянул ветерок, зашелестел в лозах и желтеющей листве ив, и 
глазам охотников открылась в низине гладь озерца, которую рябил ветер.
     - Не видно? - прошептал Збышко.
     - Не видно. Тише!..
     Через минуту ветер умолк, и воцарилась глубокая тишина. Но вот на зеркале 
озерца затемнела одна голова, другая, затем поближе к охотникам спустился к 
реке крупный бобр со свежесорванной веткой в пасти и поплыл между цветами 
калужницы и ряской, поднимая вверх морду и толкая ветку вперед. Збышко, который 
лежал на дереве пониже Ягенки, увидел вдруг, как осторожно шевельнулись у 
девушки локти и наклонилась вперед голова, - Ягенка, видно, целилась в зверя, 
который, не подозревая о грозящей ему опасности, плыл к чистой глади озерца на 
расстоянии не больше половины полета стрелы.
     Но вот зажужжала тетива самострела и одновременно раздался голос Ягенки:
     - Готово! Готово!..
     Збышко в один миг взобрался повыше и сквозь ветви поглядел на гладь 
озерца: бобр то погружался в воду, то всплывал на поверхность, перекувыркиваясь 
при этом и п