больше не имело смысла.
     Кроме того, возникла и еще одна, более важная проблема, из-за которой
пришлось  отказаться  от  ловли  живых  попугаев:  корм.  Птицы   пожирали
немыслимое количество красных ягод.  За кормом  для  них  мне  приходилось
ежедневно ходить в лес не менее двух раз.  Так что в ближайшей округе  все
запасы ягод вскоре были исчерпаны.  Давал  я  своим  зеленым  пленникам  и
кактусовые "яблочки", однако всего этого было мало  и  хватало  ненадолго.
Следовало отыскать новый источник корма, и  я  решил  предпринять  дальний
поход в глубь острова.
     Тут следует упомянуть о  некоторых  событиях  этих  нескольких  дней.
Прежде всего я усовершенствовал свое оружие: смастерил больший по  размеру
лук, использовав для тетивы корабельную  веревку,  найденную  в  сундучке;
стрелы изготовлял по-прежнему из тростника,  но  стал  привязывать  к  ним
наконечники  из  твердого  дерева.  В  стрельбе  постепенно  приобреталась
сноровка.  Из твердого  же  дерева  я  изготовил  крепкое  копье  с  остро
заточенным концом.
     На ящеричной поляне в расставленные силки попалось несколько  ящериц,
доходивших размером до двух локтей.  Под сенью ближайшего дерева я  связал
их, радуясь пополнению моих продовольственных запасов.
     На рассвете одного из погожих дней  я  отправился  в  глубь  острова,
захватив с собой не только все свое вооружение, но и  вместительную,  хотя
несколько и неказистую на вид  корзину,  сплетенную  из  лиан.  Мой  запас
провизии состоял из одной ящерицы и  красных  ягод.  Я  шел  вдоль  ручья,
протекавшего неподалеку от пещеры, и,  не  удаляясь  от  него,  пробирался
сквозь чащу.  Растительность по берегам ручья была пышнее,  чем  в  других
местах. Здесь произрастали даже лиственные деревья с густым подлеском.
     Я шел, настороженно вслушиваясь в каждый шорох,  но  не  забывая  при
этом отыскивать взглядом какие-нибудь съедобные растения.
     Свежее раннее утро  вселяло  в  меня  бодрость  и  силы,  которых  за
последние дни значительно прибавилось.  Вдруг впереди, прямо передо  мной,
выскочили два коричневых зверька, очень похожих на зайцев, но, прежде  чем
я успел прицелиться в них из лука, проворные зверьки юркнули в чащу. Через
несколько сот шагов я заметил трех новых зайчиков'.  Они были  так  заняты
собой, что мне удалось незамеченным подойти к ним шагов на тридцать. Тогда
только они  почуяли  опасность,  мгновенно  замерли,  вытянув  вверх  свои
маленькие мордочки и наблюдая.  Я пустил в них стрелу. Мимо. Зверьки одним
прыжком скрылись в кустах.

     [' Из описания можно предположить, что это  были  известные  в  Южной
Америке грызуны - агуты (Dasuprocta aguti).]

     Меня удивила их пугливость - ведь остров необитаем.
     Я понимал, что был первым человеком, который появился в этих  дебрях.
Однако с каким испугом удирали от меня зверьки! Где же та райская идиллия,
какая согласно  устоявшимся  представлениям  должна  царить  на  безлюдном
острове?
     Ее не  было.  Она  существовала  лишь  в  моем  воображении.  В  этих
девственных  лесах  рыскали  разные  хищники,  пожиравшие  более    слабых
зверьков, здесь, как и всюду,  шла  постоянная  борьба  за  существование.
Поэтому появление дотоле не виданного двуногого существа породило всеобщий
переполох и страх. Лишь ягуара не испугала моя особа, да и он не отважился
напасть на человека и отступил.  Я поднял стрелу  и  осмотрел  место,  где
недавно сидели три зайца: должно быть, здесь немало этих зверьков. Повсюду
виднелись многочисленные следы.
     "Сюда стоит как-нибудь наведаться, - решил я,  -  и  поставить  здесь
силки, как на ящериц".
     Я не прошел и ста шагов от этого места и остановился  как  вкопанный.
Среди  кустов  кое-где  проглядывали  известковые   прогалины,    лишенные
растительности, на  одной  из  них  я  вдруг  заметил  прямо  перед  собой
свернувшуюся в клубок змею.  Она  грелась  в  лучах  утреннего  солнца  и,
видимо, спала.  Я хотел было выстрелить в нее из лука, но тут же отказался
от этого намерения.  Подкрался ближе. Когда разбуженный  гад  стремительно
поднял голову, шипя и пронзая меня злобным взглядом своих маленьких  глаз,
я копьем, словно молотом, нанес ему сильный  удар.  Он  дернулся,  но  уже
обессиленный. Еще несколько ударов, и все было кончено.
     У змеи длиной в несколько футов  было  сравнительно  толстое  тело  с
великолепным зигзагообразным черно-коричневым рисунком.  Я, разумеется, не
знал этого вида, но, когда с помощью двух прутьев разжал ей пасть,  увидел
меж других зубов два больших ядовитых клыка.  Я содрогнулся при мысли, что
произошло бы,  не  заметь  я  вовремя  эту  тварь.  Теперь  я  стал  более
внимательно смотреть себе под ноги.
     Два часа минуло от восхода солнца, когда  я  добрался  до  небольшого
озерка, из которого вытекал мой ручей.  Озерко шириной в четверть мили  со
всех сторон окружала топкая трясина, поросшая камышом и обычной прибрежной
растительностью.  В одном только месте был доступ  к  воде.  Вокруг  озера
тянулись настоящие тропические джунгли, непроходимые,  но  кончавшиеся  не
далее чем в ста шагах от воды.  Из прибрежных  зарослей  доносился  шумный
птичий гомон.  Дикие утки и похожие на них птицы, плавая, весело резвились
на середине озера, а в трясине на длинных ногах стояли полуукрытые зеленью
цапли, изумительно розовые, с изогнутыми клювами.