Зеваки и  впрямь  не  скупились  на  издевательства  и  насмешки  над
индейцем, многие плевали в старика и тыкали  в  него  палками.  Губернатор
обрек его на голодную смерть, и Опенчаканук  действительно  по  прошествии
какого-то  времени  умер  от  истощения...  Единственная  его  вина,   как
вынуждены были признать наши историографы,  состояла  в  том,  что  мудрый
вождь до конца сражался за свою землю, за  свой  народ...  Нет,  сэр,  мы,
англичане, никогда  не  допускали  жестокости  по  отношению  к  индейцам,
никогда, не так ли?
     Капитан воспринял мой рассказ спокойно и даже с некоторым юмором.  Он
долго смотрел на меня сквозь клубы сигарного дыма, потом потянулся, громко
зевнув, и проговорил с легкой улыбкой:
     - Well, мистер  Бобер,  вы  упрямец,  ваша  милость,  и  к  тому  же,
вероятно, возбуждены неопределенностью положения с этими вашими  акавоями.
Продолжим нашу беседу завтра. Спокойной ночи, молодой человек.
     - Спокойной ночи, мистер Пауэлл. Не забудь выставить сегодня ночью на
борту брига надежную охрану! И прикажи подсыпать свежего пороха  на  полки
ружей и пистолетов!..
     Стояла  уже  глубокая  ночь,  когда  вернулась  одна  из  двух  ябот,
высланных пополудни вслед за восемью акавоями.  Акавои, выплыв из озера на
реку, пустились вниз, к Ориноко, но, не достигнув даже Серимы,  высадились
на берег и укрылись в зарослях до вечера.
     Наши разведчики тоже пристали к берегу, чтобы убедиться, нет  ли  там
других акавоев: других не было.  С наступлением темноты  "торговцы"  снова
погрузились в лодку и поплыли теперь  обратно,  вверх  по  реке,  миновали
пролив между рекой и нашим озером и продолжали грести дальше. К сожалению,
в темноте наши потеряли их из виду, после  чего  одна  ябота  вернулась  в
Кумаку, а вторая осталась в проливе.
     Это  сообщение  лишь  подтверждало  наши  предположения,  что  лагерь
акавоев находится где-то выше по течению реки.
     Я вернулся к себе в  хижину.  Ласана,  услышав  приближающиеся  шаги,
тотчас же встала и раздула потухающий костер.  В одном углу спал Арнак,  в
другом Вагура, неразлучные мои друзья. Погруженные в глубокий сон здоровых
молодых людей после тяжкого труда, они сжимали в руках свои ружья в полной
готовности, как и большинство жителей  Кумаки  в  эту  ночь.  Несмотря  на
боевое  оружие,  от  них  веяло  глубоким  покоем,  лица    их    выражали
умиротворенность и доверчивую безмятежность.  Юные индейцы слепо верили  в
меня, и я вдруг ощутил странное волнение, непреодолимое  желание  мысленно
дать себе клятву не обмануть их  доверия.  Обняв  Ласану,  я  бросился  на
подстилку, погрузился в глубокий каменный сон,  словно  события  последних
дней придавили меня к земле.
     ...Меня долго тормошили, прежде чем я стряхнул с  себя  сон.  Еще  не
пробудившись, я  почувствовал  в  хижине  необычайное  волнение.  Их  было
несколько, склонившихся надо мной:  Ласана,  Манаури,  Мабукули,  Фуюди  и
группа воинов. Они заполнили всю хижину. Входили все новые.
     - Ян! - донесся до  меня  взволнованный  голос  Манаури.  -  Вставай!
Акавои выступили...
     В мгновение ока я очнулся, сон с меня сняло как рукой. Я вскочил.
     - Где они?
     - На реке.
     - На реке?
     - Да.  Плывут вниз по течению, проплыли мимо Кумаки,  направляются  в
сторону Серимы.
     - Удалось установить, сколько их?
     - Больше восьмидесяти.  Столько удалось  насчитать  в  темноте  нашим
постам. На девяти лодках.
     - Когда проплыли?
     - Только что. Они еще недалеко. Я велел разбудить все селение.
     - Хорошо. Вслед за ними кто-нибудь поплыл?
     - Да, две яботы, стоявшие на реке.
     Проснулся Вагура, Арнак продолжал спать как убитый: беднягу  изнурила
предыдущая бессонная ночь и на редкость знойный день.  Я осторожно  потряс
его за плечи и ласково, но громко крикнул в самое ухо:
     - Арнак, дружище! Вставай, началось!
     Он широко открыл глаза.


     В Кумаке все кипело - Серима в опасности!
     Все думали одинаково: акавои, узнав, что  мы  в  Кумаке  настороже  и
готовы к отпору, решили напасть не на  нас,  а  на  Сериму.  Вероятно,  им
известно уже, что болезнь там отступила.  Следовало спешить  сородичам  на
выручку. Несмотря на спешку и темноту, не было никакой неразберихи: каждый
воин заранее знал свою лодку.
     Моя итауба с воинами нашего рода отчалила первой  и,  рассекая  воду,
летела как стрела.  Вот позади уже озеро, скользнули через пролив. На реке
гляди в оба - как бы не нарваться на засаду.  Но впереди  все  было  тихо,
небо черное, без зловещего зарева.
     Вдруг впереди что-то замаячило,  вроде  бы  лодка.  По  чуть  слышной
команде гребцы вырвали  из  воды  весла.  Несомненно,  перед  нами  что-то
двигалось, слышен стал приглушенный торопливый плеск весел.  Лодка мчалась
в нашу сторону, прямо на нас.