Я повернулся уже к Арнаку, чтобы сказать ему о  своем  открытии,  как
вдруг с черепом ягуара в руках прибежал Арасибо, куда-то отлучавшийся.  Он
вбил в землю над пленником копье и насадил на него череп, уставив открытую
глазницу на юнца.  В пляшущем свете костра череп словно ожил, хищные клыки
его, казалось, ощерились, а черный провал глаза грозно уставился сверху на
злодея.  Впечатление было потрясающим. Юнец задрожал, глаза  его  чуть  не
выскакивали из орбит, но губы в немом упрямстве сжались еще  плотней.  Его
обуял страх, этого скрыть от нас он не сумел.
     - Сейчас ты выложишь все, собачий сын! - гаркнул на него  Арасибо.  -
Говори, иначе ягуар тебя растерзает!
     Охотнее всего Арасибо сам растерзал бы его  собственными  руками,  но
ничего добиться не смог и он. Пленник лишь сжал губы и молчал как могила.
     - Ничего вы от него не добьетесь! - раздался ехидный голос из  группы
сторонников шамана, как бы подбадривая парня.
     Манаури послал гонца в Сериму за отцом Канахоло в  надежде,  что  его
присутствие сломит строптивость юнца.
     - Плохо, -  шепнул  мне  Арнак.  -  Упрямый,  паршивец!  Кажется,  мы
проиграли.
     - Проиграли? Что это ты так легко опускаешь крылья?
     - Мы не сумели доказать им его вину.
     - Не узнаю тебя, Арнак! Ты пасуешь перед  каким-то  сопляком...  Нет,
дружок, тебя явно подводит зрение, открой глаза - плоховато смотришь!
     Моих друзей поразили, видимо, скрытые в этих  словах  веселые  нотки,
как поразила чуть  раньше  и  меня  самого  внезапная  перемена  в  голосе
Арасибо. Арнак устремил на меня вопросительный взгляд.
     - Ты что-нибудь обнаружил?
     - Обнаружил.
     И я поделился с ним догадкой, на  которую  натолкнули  меня  странные
движения пленника и его попытки скрыть  под  собой  бамбуковую  трубку.  У
Арнака вспыхнули глаза, а спустя минуту он теперь уже  и  сам  убедился  в
верности моих наблюдений.
     - Паршивец что-то прячет! -  прошептал  Арнак,  взглянув  на  меня  с
удивлением и радостью. - Ян, у тебя опять  стал  зоркий  глаз,  и  к  тебе
вернулась прежняя сила! Теперь им нас не обмануть! Об  одном  тебя  прошу:
позволь мне самому раскрыть их уловку.
     - Конечно, действуй как знаешь!
     Арнак коротко посвятил в суть дела Манаури, Вагуру и  Арасибо,  потом
велел поярче разжечь костры и  подозвал  к  пленнику  нескольких  наиболее
уважаемых воинов из нашего рода, а также  из  числа  пришельцев,  особенно
тех, что больше всего кричали.  Все подготовив, он громко  и  торжественно
провозгласил, что глаз ягуара нельзя обмануть.  Глаз  ягуара  раскрыл  нам
преступные замыслы Карапаны и указал, что Канахоло прячет листья кумаравы.
     - Хотите знать где? - спросил он, обводя всех торжествующим взглядом.
     - Хотим! - раздались голоса.
     - Тогда смотрите!
     Арнак подошел к пленнику, схватил его под мышки и рывком поставил  на
ноги.
     - Видите? - воскликнул он, охваченный внезапным гневом.
     И все мы увидели: на шнурке, опоясывающем живот  юнца,  справа  висел
отрезок бамбука.
     - Что у тебя в этой трубке? - рявкнул Арнак.
     Теперь это был уже не строптивый,  упрямый  ученик  шамана.  Это  был
жалкий, чуть не  до  беспамятства  перепуганный  мальчишка,  дрожавший  от
волнения и страха.
     - Что у тебя в бамбуке? - Теперь уже Манаури повторил вопрос резко  и
повелительно. - Отвечай!
     Канахоло забормотал что-то невнятное себе под нос.  Все его поведение
лишь подтверждало наше предположение: в бамбуке действительно  содержалось
что-то подозрительное, однако  полной  уверенности  у  нас  еще  не  было.
Арасибо подскочил к пленнику, сорвал с его пояса  бамбук,  вынул  из  него
затычку и на глазах у всех вытряхнул содержимое себе на  ладонь,  забыв  в
запальчивости  о  всякой  осторожности.  Там  оказалось  несколько  смятых
листьев.
     - Кумарава! - визгливым от волнения голосом выкрикнул  хромой,  более
похожий в этот миг на какого-то злого духа, чем на человека.
     Протянув руку к костру, он стал призывать всех подойти  и  посмотреть
самим.
     - Кумарава это или не кумарава? - вопрошал он непрестанно, а в  горле
у него от сдерживаемого волнения что-то хрипело, свистело, булькало.
     Он знал -  настала  минута,  которая  решит  все,  которая  даст  ему
возможность свергнуть власть  шамана.  Торжество,  ненависть  и  бешенство
отражались на его исказившемся лице.  Словно одержимый, он хрипел  в  лицо
каждому из приближавшихся:
     - Скажи, кумарава это или нет?
     - Кумарава! - гневно подтверждали люди нашего рода.
     Прочие молчали, говорить было нечего: они видели - это кумарава.
     Мать Ласаны протолкалась через толпу с белой тряпкой в руках.
     - Брось сюда листья! - обратилась она  к  калеке. -  Они  могут  тебе
навредить!
     Арасибо бросил листья, взял тряпку и продолжал  совать  ее  всем  под