леса, узким языком  доходившего  до  берега  реки,  и  за  этой  преградой
деревни, конечно, не было  видно,  но  череп  скалил  клыки  именно  в  ту
сторону.
     Арасибо был сегодня на редкость весел.
     - Ты чему радуешься? - поинтересовался я.
     - Радуюсь! - ответил он с таинственной миной и, не скрывая торжества,
хвастливо указал большим пальцем руки  на  одноглазый  череп.  -  Карапана
бесится! Слышишь мараку?
     Несколько соседей вышли из хижин и приблизились к нам.  Все они  были
необычайно возбуждены и подтвердили: да, шаман бесится! Как только Арасибо
выставил череп, Карапана сразу же об этом  узнал  от  своих  лазутчиков  и
немедля принялся изгонять злых духов, отводить от  себя  дурной  глаз.  Он
впал в транс, стал как одержимый носиться в бешеной пляске  вокруг  своего
обрядового шалаша и, не сомкнув глаз всю ночь, продолжал пляску и  сейчас.
При этом он выкрикивал страшные заклятья, дергался  в  судорогах,  брызгал
слюной.
     Какой-то рокот  и  гул  шаманского  бубна  действительно  непрестанно
разносились по всему селению. Людей в Сериме обуял ужас...
     - Что такое марака?
     - О, это самое главное оружие шамана!..
     Оказалось, марака - это пустой  твердый  плод  с  насыпанными  внутрь
камушками,  попросту  говоря  -  погремушка,  но,  поди  ж ты,  обладающая
невероятной магической силой.
     - Ему ничто теперь не поможет! - хихикал Арасибо, и лицо  его  пылало
ненавистью и злобной радостью.  -  Добрались  мы  до  него,  Белый  Ягуар,
добрались! И теперь не выпустим!
     - Разве это от нас зависит? - усомнился я.
     - От глаза ягуара зависит! - воскликнул он торжествующе. -  Глаз  его
не выпустит.
     - А может, он вырвется?
     - Не вырвется! Будет теперь метаться до потери сознания, свалится как
дохлая собака, опять вскочит, снова будет  метаться,  опять  свалится  без
сил, и так до конца...
     - Умрет?
     - Умрет. Потеряет разум, потом у него лопнет сердце, и он умрет...
     Арасибо,  жаждавший  отмщения  за  нанесенные  некогда  ему    обиды,
буквально упивался муками поверженного врага, но многие члены нашего  рода
не разделяли его настроений.  У них цепенели сердца от  ужаса,  вселяемого
Карапаной, и от страха, что шаман, пусть он даже потом и погибнет, в своем
безумстве может натворить много страшных бед.  Бешеная собака и та опасна,
а безумный шаман?! Они боялись, Арасибо - нет; он торжествовал.
     - Мы добрались до него! - скрипел он зубами. - Череп убьет его!
     Мать Ласаны, завидя меня на поляне,  прибежала  и,  сердито  отчитав,
загнала в постель.  После нескольких часов отдыха я все-таки не выдержал и
под вечер опять встал. Чувствовал я себя почти здоровым.
     Издали, из-за леса, со стороны  Серимы,  неустанно  доносился  глухой
рокот бубна.  Мы втроем - Арнак, Арасибо и я -  отправились  на  разведку.
Поскольку оправился  я  еще  не  совсем,  шли  не  торопясь.  Я  прихватил
подзорную трубу, остальные - ружья.
     Миновав лес, отделявший наши хижины от  Серимы,  мы  остановились  на
опушке, укрывшись от  глаз  жителей  селения.  Хижина  Карапаны  стояла  в
стороне справа, недалеко от леса.  На удалении примерно в триста шагов она
была перед нами как на ладони.
     Карапану мы увидели сразу.  Он бегал вокруг  хижины,  приплясывая,  а
вернее, шатаясь, словно пьяный.  При этом он выкрикивал дикие  заклинания,
сзывал духов мщения,  в  припадках  безумного  бешенства  топал  ногами  и
размахивал руками, потрясая двумя мараками, глухой рокот которых несся  от
леса по реке. Рядом сидел на земле его подручный и отбивал такт на бубне.
     Как же его проняло! Вот уже более суток он так неистовствовал без сна
и отдыха - вероятно, принял какое-то  сильное  возбуждающее  средство.  Он
извергал ужасающие заклятья, но было видно, что сам оказался  жертвой  еще
более сильного заклинания, попался в невидимые сети и теперь мечется,  как
дикий зверь на цепи. Удастся ли ему сорваться с привязи?
     - Умрет! - как-то странно забулькал от радости Арасибо.  -  Сойдет  с
ума!
     Потрясающее  это  зрелище  вызывало  омерзение,  но  в  то  же  время
доставляло и  какое-то  удовлетворение:  вот  судьба  вершит  суровый  акт
справедливости.  Происходит нечто таинственное, ужасное, но, как бы то  ни
было, в одном мы были уверены:  Карапана  попал  в  западню,  из  которой,
вероятно, уже не выберется. Ему не миновать своей судьбы.
     - Народ говорит, что он может совсем обезуметь и натворить много бед,
- заметил я.
     - Может, - подтвердил Арнак.
     - Не успеет! Раньше сдохнет! - вскипел Арасибо.
     Небывалое возбуждение Арасибо отнюдь не притупило  его  бдительности.
Видя, сколь пагубное действие оказал на колдуна череп ягуара,  он  охранял
его как зеницу ока, а на ночь прятал в только ему известном укрытии.
     А Карапана меж тем не  шел  к  своей  гибели  неминуемым  путем,  как
утверждал Арасибо и верили мы.  Должно быть,  шаман  сумел  побороть  свое
бешенство, Он не кружил больше в безумстве вокруг хижины,  а  сухой  треск