зато по уровню умственного развития араваки  если  и  стояли  выше  других
племен, то крайне незначительно и точно так же пребывали  в  плену  темных
суеверий, разных духов  и  бесов,  заклинаний,  чар  и  колдовства.  Порой
сумеречные их верования казались мне подобными диким  лесным  дебрям,  что
окружали нас со всех сторон, они были столь же запутаны, столь же мрачны и
столь же труднопреодолимы.
     Духи,  как  правило,  все  злые  и  враждебные,    могли    принимать
всевозможные обличья: то каких-то страшных зверей, то ужасных  чудовищ,  а
то могли становиться невидимыми и тогда делались еще страшней. Они терзали
людей во сне, отравляя им кровь, охотникам в лесу путали  тропы  и  мутили
разум, на иных напускали болезни и порчу, несли смерть.
     Простой человек против них был, по существу, бессилен и защищался как
мог - амулетами. Но находились среди людей и такие, что входили в сговор с
нечистой  силой,  ба!  -  сами  перевоплощались  либо  в  духов,  либо   в
кровососов-вампиров  -  это  уже  в  зависимости  от  того,  что    больше
приходилось им по вкусу.
     Подлая мысль Карапаны, будто бы у меня душа оборотня,  могла  навлечь
на мою голову много бед, ибо как отвести подобное обвинение?
     К счастью, люди нашего рода не следовали уже так слепо  суевериям,  а
Арнак вообще почти избавился от них.
     На следующий день после  того,  как  из  леса  были  доставлены  наши
охотничьи трофеи, я собрал у своего ложа Арнака, Вагуру, Манаури и Ласану,
чтобы посвятить их в план действий против шамана.
     - Наконец-то! - зло скрипнул зубами Манаури.  -  Наконец  глаза  твои
прозрели! Когда его убить?
     - О нет! - ответил я. - Убивать нельзя.
     - Он будет и дальше вредить!
     - Мы поборем его тем же оружием,  какое  он  применяет  против  меня:
колдовством!
     - Колдовством? - вождь протянул это слово с явным сомнением.
     Не медля более, я объяснил им, о чем идет речь.
     - Ты, Арнак, с  двумя  людьми  возьмешь  шкуру  ягуара,  отнесешь  ее
Карапане и торжественно объявишь, что это дар ему от меня.  Скажи ему, что
глаз, через который я убил зверя, имеет волшебную силу и видит  все,  что.
шаман затевает, сразу доносит черепу ягуара, а череп находится  у  меня  и
тут же все мне сообщает.  Так, он сообщил мне, что в воду был всыпан яд  и
поэтому сдохла  собака  Конесо.  Скажи  Карапане,  если  он  выбросит  или
уничтожит шкуру, это ему не поможет, волшебный глаз все  равно  будет  все
видеть и сообщать черепу и мне. Еще скажи, что шкура ягуара оберегает меня
от всех опасностей и всякое  покушение  на  меня  обернется  против  моего
врага.  Пока погиб только пес Конесо, но так может погибнуть любой человек
- и никакое колдовство его не спасет... Ты пойдешь, Арнак?
     - Пойду!
     - Испугает ли это Карапану? - с сомнением покачал головой Манаури.
     - Думаю, да! - ответил я, хотя и не был полностью уверен.
     Мой способ, возможно, казался наивным, но  я  рассчитывал  именно  на
болезненное воображение, а вместе с тем и суеверное коварство  Карапаны  и
его сообщников.
     - Испугай его, испугай!  -  выкрикнул  внезапно  Арасибо  в  припадке
радостного возбуждения. - Он испугается. Глаз ягуара его заколдует!
     Манаури взглянул на него исподлобья, осуждающе.
     - Ты зачем кричишь, глупый? - цыкнул он.
     - Арасибо не глупый! - взял его под защиту Арнак и добавил весело:  -
Он сам наполовину шаман! Он знает все фокусы Карапаны.
     Вождь пожал плечами, но Арасибо уверенно воскликнул:
     - Карапана испугается, я знаю! Глаз ягуара его испугает!
     Шкуру, предварительно обработанную для сохранности  отваром  ядовитой
лианы, можно было отдавать, не опасаясь, что она испортится. Наши посланцы
застали Карапану в хижине для обрядов, стоявшей  в  стороне  в  нескольких
сотнях шагов от других жилищ  индейской  деревни.  Шаман  встретил  Арнака
язвительным смехом, а выслушав его слова, не смутился,  не  испугался,  а,
напротив, выразил радость, что получил прекрасную шкуру.
     - Левый глаз - волшебный! - еще раз многозначительно повторил  Арнак,
словно Карапана не расслышал предыдущих его слов. -  Глаз  зверя  послушен
Белому Ягуару и все ему рассказывает.
     - И Белый Ягуар выбил ему левый глаз? - спросил шаман.
     - Да, выбил.
     - А правый не выбил?
     - Нет.
     - Говоришь, не выбил?
     Карапана разразился диким нечеловеческим смехом,  похожим  не  то  на
лай, не то на вой, не то на рычанье, так что у перетрусивших Арнака и двух
его спутников на мгновение замерли сердца.
     - Не выбил правый глаз? - хохотал шаман. - Значит, только левый  глаз
послушен Белому Ягуару! А правый глаз послушен ему или нет? Говори!
     - Не знаю! - растерялся Арнак.
     - О правом глазе Белый Ягуар ничего не говорил? Отвечай!
     - Нет.
     - Ничего не говорил?! - выкрикнул старик. - Тогда я  тебе  скажу!  Ты
знаешь, кому будет послушен правый глаз зверя?