сидевшие у костра моя друзья.  Ликованию их не  было  предела,  когда  они
увидели, что я пробудился.
     - Душа возвращается в тело! - восклицал Манаури, радостно улыбаясь. -
Теперь надо больше пить воды...
     Я был совершенно трезв, но очень ослаб.  Боль в левом плече стихла, и
все сочли это  добрым  предзнаменованием.  Арнак  потрогал  мой  лоб  и  с
облегчением возвестил:
     - Не потеет!
     Мне тоже казалось, что кризис миновал и мой организм переборол  яд  -
страшный  яд  убийственной  силы,  чудовищный  яд  какого-то  дьявольского
отродья! Ведь крохотная капелька  этого  яда,  попавшая  под  кожу,  почти
мгновенно была удалена из  рассеченной  раны,  к  тому  же  его  тщательно
высосали, и тем не менее та тысячная доля капельки, какая, несмотря ни  на
что, все же вторглась в кровь, эта бесконечно разжиженная частичка  словно
ударом грома поразила здорового сильного парня.  Страшное  зло  таилось  в
лесу, и не только в лесу; среди некоторых людей тоже.
     - Мы нашли еще двух змей на кустах! - сообщил мне Арнак.
     - Привязанных? - спросил я, едва шевеля губами.
     - Привязанных! - ответил он, помедлив.
     Потом он подошел ко мне  и  сел  на  землю  подле  моего  ложа.  Лицо
нахмуренное, глаза смотрят мрачно.
     - Мы совещались, что делать дальше, - сказал он глухо. - Пора с  этим
кончать...
     - С чем? - взглянул я на него внимательно.
     - Одни говорят, лучше уйти из Серимы и основать свою деревню в другом
месте, выше по течению Итамаки. Другие не соглашаются и говорят: нет, надо
остаться, убить Карапану и Конесо. Тех, кто за это, у нас в роду больше...
     Арнак, заметив на моем лице гримасу, заколебался.
     - Что вы решили? - спросил я.
     - Уходить из Серимы опасно - акавои.  Они могут явиться в любой день.
Все вместе мы сила, порознь -  слабы,  нас  легче  разбить  и  уничтожить.
Значит, у нас нет выбора, и остается лишь второй путь: убить их! Так мы  и
решили. Мы пойдем и убьем их...
     Возмущенный, я вскочил со своего ложа, хотя все кости у меня ныли.
     - Нет! - воскликнул я  гневно.  -  Делать  этого  нельзя!  Нельзя!  -
повторил я громче, насколько позволили мне силы.
     Арнак, округлив  глаза,  с  безмерным  удивлением  наблюдал  за  моим
возбуждением.  Возражения со стороны  человека,  дважды  едва  избежавшего
смертельной опасности, он никак не ожидал.
     - Вспомни, кто подбрасывает тебе змей!
     - Я помню!
     - И ты их защищаешь?
     - Я не защищаю!
     - Не защищаешь, а убить не позволяешь?!
     - Не позволяю!
     Арнак смотрел на меня с явным испугом, словно на помешанного.
     - Не теряйте голову! - попытался я улыбнуться.
     - Голову?! - повторил  он.  -  Голова  говорит  одно:  убить  их  как
собак!.. Почему ты не позволяешь?
     - Нас всего тридцать воинов, их - в десять раз больше...
     - Многие пойдут за нами...
     - Многие, но не все.  Верховный вождь и шаман - это нешуточная сила и
власть, ты сам говорил мне...  Многие их сторонники пойдут  против  нас  и
будут мстить за их смерть.  Начнется война братьев против  братьев,  самая
отвратительная из войн, которая привела к гибели не один народ, даже более
могущественный, чем ваше племя. А тут еще акавои...
     - Я хочу тебе добра, Ян! - проговорил Арнак с отчаянием в голосе.
     Хотя лицо его всегда оставалось непроницаемым,  при  свете  костра  я
все-таки рассмотрел, что в нем скрывалось: тревога и печаль.
     Дружески полуобняв его здоровой рукой, я с чувством сказал:
     - Я знаю, Арнак, знаю, что ты хочешь мне добра! Поэтому слушай!
     И я постарался коротко, но ясно  изложить  ему  свое  мнение:  именно
оттого, что речь идет обо мне, я и не хочу доводить дело до кровопролития.
Я здесь пришелец, можно сказать, непрошеный гость, и  не  могу  допустить,
чтобы из-за меня дело дошло до братоубийственной войны.
     Конесо и Карапана, ослепленные какой-то злой волей, не  терпят  меня,
но я не теряю надежды, что рано или поздно они поймут свою ошибку...
     - А если не поймут? - перебил меня Арнак.
     - Тогда останется одно - удвоить осторожность. Ты понимаешь меня?
     - Понимаю, Ян!
     Я  попросил  юношу  передать  Манаури  и  всем  остальным:    никаких
враждебных действий. Это пришлось им, и особенно вождю, не по душе, но они
обещали слушать меня.
     Близился  рассвет,  и  все  мужчины  отправились  в  лес  за  убитыми
кабанами.
     - Ласана с матерью будут за  тобой  ухаживать,  -  сказал  мне  перед
уходом Арнак. - Тебе дать какое-нибудь оружие?
     - Зачем? Впрочем, пистолет, пожалуй, положи рядом...
     Разговор с друзьями отнял у  меня  последние  силы.  После  их  ухода
пришла Ласана и перевязала мне рану, приложив к ней свежие пучки  лечебных