ьот, к Сельяландсмули. Там они встретили нескольких женщин. Те узнали 
их и сказали:
– У вас вид более понурый, чем у сыновей Сигфуса. Но едете вы неосторожно.
Торгейр сказал:
– Почему вы говорите так о сыновьях Сигфуса? Какие у вас вести о них?
– Они ночевали в Рауварфелле, – ответили женщины, – а к вечеру собирались быть 
в Мюдале. Нас порадовало, что они боятся вас и спрашивают, когда вы вернетесь 
домой.
И они пошли своей дорогой, а Кари и Торгейр пустили коней вскачь. Торгейр 
сказал:
– Что нам сейчас делать? Чего тебе хочется больше всего? Хочешь, поедем следом 
за ними?
Кари ответил:

– Поехать следом за ними я не прочь. Но о том, чего мне всего больше хочется, я 
говорить не буду: ведь часто бывает, что люди, которых убивают на словах, живут 
долго. Я знаю, что ты возьмешь на себя. Ты возьмешь на себя восьмерых, и это 
будет меньше, чем когда ты убил семерых в ущелье,
[98]
спустившись к ним. по веревке. Вы ведь в вашем роду все такие, что думаете 
всегда о славе. Я не могу не поехать с тобой, хотя бы для того, чтобы потом 
рассказать о том, что произошло. Поедем-ка вдвоем за ними: я ведь вижу, что ты 
это и задумал.

Они поехали на восток верхней дорогой, не заезжая в Хольт: они не хотели 
замешать братьев Торгейра в то, что могло случиться. И они поехали дальше на 
восток, в Мюдаль. Там они встретили одного человека, который вез торф на своей 
лошади. Он сказал:
– Маловато у тебя нынче народу, друг Торгейр!
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Торгейр.
– А то, что на тебя зверь бежит. Здесь проезжали сыновья Сигфуса. Они, наверное,
 проспят весь день в Керлингардале, потому что они не собирались сегодня к 
вечеру добраться дальше, чем до Хавдабрекки.
После этого они поехали своей дорогой на восток по равнине Арнарстакксхейд, и 
нечего рассказать об их поездке, пока они не добрались до реки Керлингардальсы. 
Вода в реке стояла высоко. Они поехали по берегу вверх вдоль реки, потому что 
увидели там оседланных коней. Они подъехали туда и увидели, что там в лощинке 
спят люди, а над ними воткнуты их копья. Они взяли копья и бросили их в реку. 
Торгейр сказал:
– Хочешь, разбудим их?
Кари ответил:
– Зачем ты спрашиваешь? Ведь ты уже сам решил, что убить лежачего значит 
совершить позорное убийство.
И они крикнули спящим. Те все проснулись и кинулись к своему оружию. Кари и 
Торгейр бросились на них, лишь когда те вооружились. Торгейр кинулся на Торкеля,
 сына Сигфуса. В этот миг кто-то забежал сзади, но не успел ничего сделать 
Торгейру, как тот двумя руками поднял секиру Риммугюг и ударил его обухом по 
голове так, что череп разлетелся на мелкие куски. Человек мертвым рухнул на 
землю. А Торгейр поднял секиру, и ударил Торкеля по плечу, и отрубил начисто 
всю руку. На Кари кинулись Мард, сын Сигфуса, Сигурд, сын Ламби, и Ламби, сын 
Сигурда. Ламби кинулся на Кари сзади и хотел ударить его копьем, но Кари увидел 
его и подпрыгнул, расставив ноги, так что копье воткнулось в землю, а Кари 
прыгнул на древко и сломал его. В одной руке у него было копье, в другой – меч, 
а щита не было. Правой рукой он ударил копьем Сигурда, сына Ламби, в грудь, и 
копье вышло у того между лопаток. Сигурд тотчас упал мертвый. Левой рукой Кари 
ударил мечом Марда, сына Сигфуса, в поясницу и разрубил его до самого хребта. 
Тот упал ничком и тут же умер. Потом Кари повернулся на пятке, как волчок, к 
Ламби, сыну Сигурда, и тот не нашел другого выхода, кроме как пуститься наутек.
Тут Торгейр бросился на Лейдольва Сильного, и они оба одновременно ударили друг 
друга мечами. Удар Лейдольва был таким сильным, что меч снес всю часть щита, 
куда пришелся удар. Торгейр же двумя руками ударил секирой Риммугюг, и