.  Воздух стал  прозрачнее.  Из-под  копыт буйволов вдруг
выпорхнула горная  куропатка.  Арчил  рассмеялся и  огрел  буйволов  длинной
хворостиной.  Но дед продолжал пристально всматриваться в  отроги,  заросшие
орешником; там, между гибкими ветвями, бесшумно скакал огненный конь, сметая
красным хвостом золото осенней листвы.  Хотел дед  спросить Арчила,  ведь  у
него  зорче глаз,  видел ли  он  неземного коня,  но  внезапно за  поворотом
раздались предостерегающие окрики.  Дорогу преградила рогатка,  возле нее на
копье  трепыхался двухконцовый флажок  с  черной медвежьей лапой,  сжимающей
золотой меч.
     "Арагвинцы!  Георгий уничтожил в  своем владении рогатки,  а  они снова
наставили их  и  без уплаты за  проезд никого не  пропускают.  Чтоб им каджи
содрал кожу на спине!"  -  выругался дед и,  тут же вспомнив присказ прадеда
Матарса: "Лучше ниже", добродушно улыбнулся.
     - О-о,   высокочтимый!   -  выкрикнул  старший  арагвинец,  узнав  деда
Димитрия.  -  Успеешь в свое гнездо. Вон в котелке форель от радости пляшет,
что  сейчас узнает,  на  что способны воины князя Зураба,  когда их  желудок
пуст, как кисет кутилы, в котором ни монет, ни жемчуга.
     - Спасибо за рыбу, которую ты проглотишь.
     - Раньше форель,  дед,  потом твое острое слово!  - вызывающе пробасил,
подходя, чернолицый арагвинец.
     Дед взглянул на него и ахнул.
     - Ты что, парень, в мешке с углем переспал?
     - В хурджини что везешь? - обозлился арагвинец.
     - Саман.
     - Покажи!
     Дед  неторопливо  развязал  грубую  перекидную  сумку  и   вывернул  ее
наизнанку, там не было и соломинки.
     Чернолицый  отстранил  деда  и  сам  принялся  ощупывать  хурджини.  Не
обнаружив ни в одном из них ровным счетом ничего, он возмутился:
     - А ты что, во сне жевал? Не саман?
     - Нет, лунный свет.
     - Вкусно?
     - Попробуй!
     - Ложки нет. Говори, где саман?!
     - У тебя в голове.
     Арагвинцы прыснули.
     - Лучше на коня смотрите.
     - Коня? Какого коня?
     - Огненного, с красным хвостом.
     Арагвинцы переглянулись и опустили руки на кинжалы.  Чернолицый ножнами
шашки хватил по крупу буйвола.
     - Сказки ностевцам оставь, а мы - арагвинцы!
     - Потому не  веришь,  что  слепой.  -  И  вдруг дед проворно подбежал к
обочине и замахал руками: - Вон, вон конь! Огненные копыта мелькают, красный
хвост - как пламя!
     Над  гребнем  горы  разгорелось  красногривое солнце,  то  горбясь,  то
вытягиваясь над  голубыми провалами.  Чернолицый в  смятении отпрыгнул.  Ему
почудился в зыбком воздухе перескакивающий с отрога на отрог пылающий силуэт
скакуна.  Невольно вскрикнув,  арагвинец подался  назад,  увлекая  за  собой
остальных.
     - Чтоб тебе!..
     - И тебе!..  -  добродушно пожелал дед.  -  Не попадайся только на пути
огненного коня, не любит.
     - А откуда взялся краснохвостый?
     - Может, ты думал, с луны свалился?
     - Думал.
     - Молодец, угадал, только не с луны, а с солнца!
     Не скупясь на восклицания, арагвинцы окружили деда. И пока Арчил поил и
перепрягал буйволов, дед рассказывал, лукаво прищурившись:
     - Раньше небо так  близко к  земле было,  что глехи,  погоняя буйволов,
задевали концом кнута за луну. Луне ничего, а кнут голубым лучом становился,
- если  врага огреть,  ишаком себя  чувствовал враг,  и-а!  и-а!  -  начиная
кричать.  Только это так,  к  слову,  а  к  делу иначе.  Люди к богу в гости
ходили,  подарки носили. Свечи бог очень любил, потому что звезды надоели...
Я тоже так думаю,  если с утра до ночи гозинаки грызть,  то кричать начнешь:
"Дайте уксусу!"  А  бог хорошо свое дело знал:  раз хозяин,  значит,  гостям
должен угождать.  Долго так было.  Вся неприятность от женщин началась: сама
пришла и ребенка притащила;  и хотя говорят, каждый ребенок - ангел, на этот
раз обратное вышло.  Взял ангел ребенка,  туда-сюда подбрасывает, забавляет,
ребенок смеется, прыгает и от удовольствия крылья ангелу пожелтил.
     - Хо-хо-хо-хо! - загоготали арагвинцы. - А при чем тут бог?
     - Бог? Так рассердился, что велел всем людям убраться к зеленым чертям,
а  сам небо выше поднял,  с тех пор ни люди к богу,  ни бог к людям,  каждый
свое место знает.  Все же  женщина на  этом не  успокоилась:  летит дальше с
ребенком,  а навстречу луна.  Показалось женщине,  что луна ребенку моргает.
Раз так, луну по лицу хлопнула, с тех пор на луне пятна. Тогда бог силу свою
показал,  в первый раз людей с громом познакомил.  Гремит,  шумит,  угрожает
гром, оглушил женщину и к черным чертям сбросил.
     - А ребенок?
     - Ребенка   подхватил  главный   черт,   очень   обрадовался.   Ангелам
неприятность -  значит черту удовольствие!  Подбрасывает ребенка, забавляет,
рогами бодает.  Хвостом щекочет.  Смеялся, смеялся ребенок и от удовольствия
черту рога позолотил, голову тоже...
     - Хо-хо-хо-хо! - гоготали арагвинцы. - А черт что?
     Веселье арагвинцев предвещало возможность беспошлинного проезда.  И дед
еще веселее проговорил:
     - Черт?  Известно что!  Так обиделся,  что голос потерял. Все же хрипло
выкрикнул:  "Тебе,  женщина,  не у  благородных чертей место,  а на собачьей
земле,  где принято друг другу на голову..."  -  схватил женщину с ребенком,
вскинул на  спину