Когда найдет нужным,  можете не сомневаться,  повелит. Тем более, что
не кому иному, как вам, придется вести турецкое войско.
     - Куда?
     - Куда захочет проказница судьба.
     - Или?
     - Пожелать своей голове "спокойной ночи"!
     - Так думает Франция?
     - Нет,  Хозрев-паша.  Диван уже  получил согласие султана.  Поздравляю,
монсеньер!  Бедные птицы, я должен им открыть секрет: о пернатые, не ждите в
Исфахане вашего покровителя, его опутала серая сутана.
     - Так вот,  граф,  есть политики,  способные ранить и хлопком. Посол де
Сези предпочел запугать меня миражом.  Но  поздно,  главное я  понял:  посла
одурманила "летучая мышь",  первого везира -  тугой  мешок  посла,  Диван  -
звонкие обещания Серого аббата.
     - А Моурав-бека - персидские птицы? А не железная перчатка королевского
посла? Но... прочь уловки! Побеседуем серьезно!
     - Кстати, не по турецкой, а по персидской мудрости: "Беседа, приносящая
тебе вред,  будь то  серьезная или  веселая,  стоит дешевле ослиного крика".
Посол во вред себе открыл моим птицам больше,  чем мог бы сделать лучший мой
лазутчик. А что выторговал взамен? Птичье молоко?
     - И вы наивно полагаете, что этого мало? Вам, дьявол возьми, не молоко,
а сера нужна, и вы найдете ее у Габсбургов. В поход! В поход! В преисподнюю!
В  ад!  Счастливого пути!  О  дева  Мария!  Есть ли  еще  на  земле подобный
птицелов?!
     - К  слову,  посол:  я своих птиц в саду держу,  а вы свою летучую мышь
где? Не в сундуке ли Иоанна - не Крестителя, а купца?
     - Сундук?  Что еще за фантазия!  Ха-ха!..  -  Граф,  казалось, сохранял
полное спокойствие.  -  После птиц -  саквояж! Ваши слова меня поражают. Да,
кстати, прошу помнить, что вы находитесь в посольстве короля Франции.
     Повернувшись в  сторону  портрета  Людовика XIII,  Моурави  почтительно
поклонился:
     - Очень жаль,  что посол короля сам так мало помнит о  короле и  путает
обязанности посла и грабителя.
     - Что?  Как вы посмели!  Вы пришли испытывать мое терпение? Извольте! -
Де Сези выхватил из ножен шпагу.  -  Знайте, я отлично владею этой служанкой
смерти! Не медля ни минуты, ни ми-ну-ты!
     Саакадзе снисходительно посмотрел на шпагу, как на мотылька.
     - Я  преподал послу  науку  дипломатии.  И  еще:  государственному мужу
никогда не  следует терять терпение.  Так вот,  придется отложить поединок -
скажем,  на час, - ибо впереди серьезный разговор, который должен быть начат
и закончен.
     Осторожно  отодвинув  фаянсовую  вазу,   на  белой  глине  которой  под
прозрачной свинцовой глазурью чернел  графский герб,  Саакадзе оперся обеими
руками на полированную тумбу.
     - Так вот,  посол,  сундук - это мелочь, но я обещал вернуть его купцу,
дабы он  смог выехать на родину не совсем обнищавшим по воле посла,  иезуита
Клода и...
     - Не  сочтите за  труд объяснить,  кто донес вам о  каком-то мифическом
сундуке?
     - Арсана.
     - Кто?!  -  Сези несколько секунд оторопело смотрел на Саакадзе,  потом
звучно расхохотался.  -  Восхитительно! А я слышал, что ее утопили. Мой бог!
Такую красавицу!
     - Она воскресла. Посол может не огорчаться.
     - Вот как?! - Какие-то желтые круги поплыли перед глазами графа. "Но...
осторожней! Только самообладание спасет". - Значит, воскресла?
     - И после нежданного вторичного крещения еще больше похорошела. Я хотел
сказать рассвирепела.  Она готова,  положа руку на евангелие,  назвать своих
крестных отцов,  которые ее  трудами прибрали к  своим  рукам не  только все
богатство Эракле Афендули,  но  и  ее личные драгоценности,  содранные с  ее
прекрасных плеч и рук вместе с одеждой.
     Де Сези почувствовал себя в  центре белого круга и  вспомнил о  планете
Сатурн,  которую считал своей путеводительницей.  "Спокойствие,  граф!  - он
силился овладеть собою.  -  Спокойствие!  В  этом  твое спасение".  И  он  с
нарочитой беспечностью вынул из фаянсовой вазы цветок и, поднеся его к носу,
насмешливо произнес:
     - Если это дитя каким-то  чудом спаслось,  я  должен лично принести мои
поздравления.
     - Она тоже на этом настаивает и  ставит условием,  чтобы присутствовали
патриарх Кирилл, Фома Кантакузин и Осман-паша.
     Теперь де  Сези почувствовал себя в  центре красного круга.  Сфера иной
планеты напоминала о  войне:  "Осторожнее,  граф!  Постарайтесь отступить от
Марса".
     - И  вы  всерьез полагаете,  что  клеветнице больше поверят,  чем моему
слову?
     - Посол прав, без доказательств не поверят.
     - А  какие доказательства у  этого "ангела"?  Я  был  с  нею безупречно
любезен, и только.
     - Обманутая оказалась хитрее,  чем предполагали некоторые.  -  Саакадзе
провел пальцем по колечкам усов.  -  Она в  кожаном поясе,  надетом прямо на
тело,  хранила письмо,  в  котором посол де Сези просил одну знатную госпожу
оказать гостеприимство юной  гречанке.  Там  же  оказался дар  щедрого посла
франков:  медальон, - так, кажется, называется вещица в виде раскрывающегося
сердца  с  изображением посла  и  надписью:  "Прекрасной Арсане  Афендули от
восхищенного ею  графа  де  Сези".  Арабские цифры  отметили внутри золотого
сердца год и день восторга высокочтимого посла.
     Де  Сези,  чтобы  скрыть  замешательство,  охватившее его,  подбросил в
курильницу ароматические травы  и  постарался окутаться дымом.  Он  вспомнил
день,  когда Арсана потребовала именно эти доказательства. Он уступил, зная,
что...  концы в воду.  Выплыла ли она сама,  или только пояс нашли?  Де Сези
хотел спросить об этом, но язык его словно прилип к гортани.
     Саакадзе насмешливо следил за струями фиолетового дыма.
     - Опрометчивые поступки не  похожи на  дым  курильницы,  они  оставляют
след.  Разве не