Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: История :: История Европы :: История Грузии :: Анна Антоновская - Георгий Саакадзе :: Книга VI - Город мелодичных колокольчиков
<<-[Весь Текст]
Страница: из 301
 <<-
 
 не в  сказке,  а  на самом деле,  то что
родится в ней, во славу аллаха?
     Подьячий  тихо  догадку  высказал,  что  спрашивает везир  об  острогах
Кольском и Пустозерском, ответил разумно:
     - Есть такая земля, что бывает в тех странах всегда темно, а летом и во
время ночи всегда светло,  что родятся в  них всякие звери.  Привозят из тех
стран в государеву казну рыбий зуб, белых медведей, жемчуг.
     - Ай-яй,  ночью светло!  Медведь белый!  А жемчуг черный?!  - удивлялся
Хозрев-паша,  вытягивая морщинистую шею.  -  А  кречеты и  соболя  ваши  где
родятся?
     Петр Евдокимов ответствовал:
     - Те птицы и звери родятся в Сибирской земле.  Их там вдосталь до самой
черты.
     - Машаллах! А за ней что?
     - Китайская грамота.
     - Лахавлэ! А что добывают кречетами?
     Не  скупясь  на  слова,  посол  описал  порядок соколиной охоты.  Затем
незаметно повернул в другую сторону, где переливался не соболий мех, а камни
на коронах,  где не в дебрях лесов,  а в дебрях политики слышалась пальба. В
духе наказа разъяснял,  с  кем в ссоре и с кем в дружбе московский государь,
каковы у него дела с польским королем.
     Беспрестанно  кивал  головой  Хозрев-паша,   словно  слова  отсчитывал.
Облизнул губы, спросил:
     - Если так,  то так.  А как царь ваш,  да будет над ним свет аллаха,  с
персидским шахом?
     Посол губы не облизнул, важно ответил:
     - Искони вечная дружба с  Аббас-шаховым величеством.  А  недружбе с ним
быть нельзя,  потому что  персидские торговые люди в  Московском государстве
имеют  непрестанные свои  купецкие промыслы и  ни  на  малое  время без  тех
промыслов обойтись им нельзя.
     - То  так,  если  так!  -  Глаза везира чуть  сузились,  чтобы огня  не
выдавать.
     Он поднял палец.
     Тотчас  подали  чистую воду,  чтобы  посол  умыл  рот,  а  заодно руки:
полагалось после трапезы, да и к месту было...
     Теперь,  разгуливая по  богато  убранной комнате,  Яковлев  думал,  что
стержень  переговоров не  в  персидском вопросе,  а  в  габсбургском,  и  не
сомневался,  что  посольство добьется хорошего результата.  Лишь бы  никакие
тучи не зачернили небосклон московско-турецких дел.
     И тут как снег на голову - Меркушка в дверь.
     - От  Стамбула тошно.  Чужбина!  Глядеть постыло,  как  Бурсак  мается.
Славный, право...
     - Православный, а шкоду чинил.
     - Ведомо мне стало...
     - Пакость.
     - ...что атаман...
     - Иль из катарги его освободить?
     - ...ужо палку сбил.
     - Брешешь! Иль впрямь на воле?!
     Меркушка в  знак  согласия молчал.  Яковлев  так  и  обмер.  Подошел  к
пятидесятнику,  сжал пальцы в кулак, вскинул его к лицу Меркушки и... насилу
разжал:
     - Взять тебя к сыску в Москве!
     - Вины не ведаю. Не я освободил, турки.
     Встрепенулся посол:  "То иной разговор. Наказ не нарушу, а коли так, не
грех чужому горю помочь. Казаки Дона и так кипят, что от Москвы на них узда.
Взять Вавилу с собой, осторожливо, а на Дону попомнить. И то на пользу".
     - Кто лапу-то к катарге приложил?
     - Кантакузин.
     Удивились и посол и подьячий безмерно. Меркушке велели идти к стрельцам
проверить  посты,  а  сами  до  вторых  петухов  обсуждали,  как  поступить.
Поскольку  Кантакузин  участвовал  в  освобождении атамана,  значит,  что-то
держал  на  уме.  Но  что?  Ненависть турок  к  казакам известна.  Не  сразу
догадаешься,   в   чем   выгоду  усмотрел  хитрый  мастер  политических  дел
Оттоманского  государства.  Надо  весть  Меркушки  проверить,  затем  о  сем
допытаться у  Вавилы Бурсака.  Да и  не пропадать же бесу на чужой стороне -
кровь христианская, удаль казацкая, душа русская.

     Уже с час плащи "старцев" с капюшонами свешивались со скамьи,  а на ней
сидел Вавило Бурсак,  одной рукой упершись в бок, а другой - в колено. Рядом
примостился Меркушка.
     С  первого  взгляда  понравился  Моурави  походный  атаман  -  высокий,
статный,  сухощавый и,  как железо,  крепкий.  Лишь черный загар,  покрывший
лицо,  да  так  густо,  будто  сажей мазанули,  напоминал о  порохе и  пыли,
спутниках тяжелого пути.  Под  зоркими глазами пролегали две  синие полосы -
следы страшного изнурения. Но, как прежде, лихо вился с макушки за левое ухо
иссиня-черный оселедец - чуб.
     Несокрушимая твердость духа  и  сила  воли  отражались в  словах Вавилы
Бурсака и  шли вразрез с  неустойчивыми речами везиров и пашей,  похожими на
зыбь.
     Говорили  по-турецки:   Саакадзе  непринужденно,   Бурсак   с   трудом.
Благодарность свою Георгию за  освобождение от  полона атаман выразил 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 301
 <<-