иню.  Хорошо бы бросить ее на произвол судьбы!  Но
Арчил предупредил:  спастись они могут, только бежав в замок Арша, а попадут
туда, лишь взяв с собою княгиню. Поэтому они, не проронив ни слова, поспешно
выпили по  чаше  вина.  Засунув им  в  хурджини лепешки и  дорожный кувшин с
вином,  Арчил предложил и Гульшари подкрепиться, но она брезгливо отказалась
и еще раз заявила, что выедет из Метехи только на коне и что князь Андукапар
сумеет наказать невежд.
     - Вижу,  княгиня,  ты хочешь погубить не только себя, но и этих двух...
Не перебивай!  -  вдруг повысил голос Арчил.  -  Я щадил тебя, а теперь знай
жестокую истину:  на животе должна ползти, куда укажу! Защитить тебя некому:
все  твои  дружинники убиты.  Князь Андукапар предпочел кинуться со  стены в
Куру. Вся свита царя погибла... - Арчил оборвал рассказ.
     Гульшари, всплеснув руками, потеряла сознание.
     - Берите ее  и  идите!  -  приказал Арчил.  -  Вот-вот  начнет светать.
Слушайте  внимательно:  понесете ее  в  Инжирное ущелье  -  там,  на  другой
стороне,  живет пасечник,  отец Вардана Мудрого.  Скажите, что князь Шадиман
поручил ему спрятать княгиню и вас.  Днем из домика не выходите,  а ночью не
спите.  Когда станет спокойнее,  сын Вардана приведет трех коней и  принесет
еду. Пусть княгиня заплатит.
     Закутав Гульшари в  бурку  и  вложив  ей  в  руку  ларец,  Арчил  повел
дружинников с их ношей к потайной калитке.
     Скоро  они  уже  шагали по  пустынной уличке Нижней крепости к  ущелью.
Облегченно вздохнув, Арчил вошел в домик, запер дверь и повалился на тахту.


ЗАМОК ФИРАНА АМИЛАХВАРИ

     Спал  ли  Зураб Арагвский после кровавого ночного разгула?  Нет,  князь
торопился,  и,  лишь поголубели выси,  он и  пятьсот арагвинцев,  вскочив на
отборных коней, двинулись по направлению к Схвилос-цихе.
     Хотя Метехи и  походил на пустыню тринадцати сирийских отцов,  но Зураб
велел остаться двумстам дружинникам и,  продолжая поиски оставшихся в живых,
никого,  даже  слуг,  не  выпускать из  замка два  дня.  Остальные арагвинцы
расположились у Тбилисских ворот.
     Расставив везде  верную стражу,  чтобы  никто из  горожан не  улизнул в
замок Фирана Амилахвари, Миха пустился вдогонку за своим князем.
     Напрасные опасения.  Тбилисцы были в полном неведении.  Шадиман?  Но он
гнал коня в противоположную сторону, стремясь попасть поскорее в собственный
замок. Еще бы, только в Марабде он мог почувствовать себя в безопасности.
     "Как  странно,  -  думал  Шадиман,  беспрестанно взмахивая нагайкой,  -
почему  шакал,  такой  опытный в  коварстве и  предательстве,  не  догадался
послать за мной в погоню?"
     "Как странно, - думал спустя несколько дней Саакадзе, - почему Шадиман,
такой опытный в коварстве царедворец, не догадался тут же послать Вардана на
быстром  коне  в   Схвилос-цихе?..   Что  бы  произошло?   Прибывший  Зураб,
сопровождаемый Фираном, направился бы в покои царя, якобы для приветствия, и
попался бы в  ловушку,  наполненную дружинниками,  где очень тихо без ведома
князей,  приверженцев Теймураза,  был  бы  обезглавлен палачом Фирана.  И...
Симон,  сопровождаемый князьями,  вернулся бы в Тбилиси, дабы царствовать по
своему вкусу,  то есть заниматься шутовством.  Шадиман?  Тоже вернулся бы ко
двору,  где  с  неиссякаемым усердием вновь  принялся бы  чинить  треснувший
кувшин княжеского сословия.  И тогда мне, Георгию Саакадзе, тоже пришлось бы
вернуться... ибо неучтиво было бы не встретить царя Теймураза у стен Тбилиси
и  не швырнуть к  его ногам голову,  только не царя Симона,  а  князя Зураба
Эристави.  И тут же,  не допуская въезда шаирописца в Тбилиси, объявить, что
царь  Кахети  Теймураз Первый  отрешен от  картлийского престола...  ибо  ни
народу,  ни Шадиману, ни мне он ни к чему. Выходит, признали бы Симона? Нет!
Симон в  свое время тоже был бы сброшен с  высокого трона и  изгнан в  замок
Арша к своей доброй сестре Гульшари. А дальше?! Дальше, как давно определил:
Александр Имеретинский - царь Картли-Кахети-Имерети... И..."
     "Как странно,  -  думали день спустя князья.  -  Почему нам  не  внушил
подозрения  нежданный  приезд  арагвинского  шакала,  и  еще  больше  -  его
приторная любезность к  царю  Симону?  Никогда  бы  мы,  князья  Картли,  не
допустили... Чего не допустили? Въезд царя Теймураза в Тбилиси? Нет, не это,
ибо мы все приверженцы царя Теймураза. Симон, вот кто помеха всем планам! Но
разве плохо было бы заточить его в  замке Фирана и  потом тихо,  с почетом и
изъяснениями в  любви,  проводить до  границы Ирана?  Шах Аббас учел бы  наш
благородный поступок.  И в случае...  Хотя вряд ли Саакадзе впустит в Картли
шахские орды,  но...  бесспорно,  разумнее не  раздражать шаха,  мало ли что
может произойти. Время бурливее воды, а вода дороже крови..."
     Зураб ехал не спеша, как охотник, чувствующий, что жертва уже загнана и
торопиться не  к  чему.  Чувствовал он  себя превосходно,  как  после хорошо
проведенного праздника.
     Но  Миха  недоверчиво оглядывал  дорогу  и  рассылал  дозоры  в  разные
стороны: нет ли засады? Нет, все было мирно. Где-т