мели.  Один раз ошибся и больше с вами не
хочу родниться!
     - Батоно Моурави...
     - Так и  передай:  ностевки для обязанных перед родиной,  у  кого кровь
кипит,  огонь в сердце полыхает. А вы, лиховцы, из воды сделаны... словно не
глехи,  а  откупщики!  У нас,  когда враг подходит,  мальчики,  как барсята,
выпускают когти.  Мой  сын Иорам на  коня еле влезал,  а  уже собрал дружину
факельщиков,  и  они  на  Сапурцлийской долине помогали врагов обнаруживать.
По-твоему, ностевкам не дороги их сыновья?.. Хорошо, гость мой... Вернешься,
собери лиховцев,  объяви им мое решение:  если ко мне не прибудет от каждого
дыма хотя бы по одному дружиннику, то пусть не рассчитывают на мою помощь во
время нашествия врага...  А врага мы ждем,  и беспощадного врага,  он найдет
вас и в стороне,  и даже в Куре. Вижу, испортил тебе праздничное благодушие,
- ну, иди, иди, веселись, уже к утренней еде ностевцы приглашают, золотистую
форель  приготовили,   такая  только  в  свободной  реке  водится.  Потом...
разговорчивую птицу возьми обратно,  подари царице,  - сам сказал, что такой
ни у одной не было,  а мне,  картлийскому Моурави, не подобает перехватывать
то,  что по праву принадлежит богоравным. Обрадуешь царя Теймураза греческой
премудростью,  извергаемой птицей,  и  он  вновь  за  Лихи  утвердит  речную
рогатку, дабы обирать плывущих и к ближним берегам и к дальним столетьям.
     Лишь для вида притворился Беридзе огорченным, но внутренне обрадовался:
их семья единодушно желала преподнести диковинку царице Натиа,  но не с  чем
было  ехать  к  Моурави.   "Как  только  вернемся,   -   размышлял  Беридзе,
благоговейно смотря на Саакадзе, - сам отвезу "выдумку неба" в Кахети".
     Саакадзе не  ошибся.  Царица и  царевна Нестан-Дареджан получили в  дар
птицу,  а  Теймураз под ее  напевы скрепил своей подписью:  "Я царь грузин -
Теймураз!" - гуджари, подтверждающий незыблемое право Лихи с древних времен,
право,  дарованное еще царем Багратом Пятым, собирать речную пошлину с людей
и товаров...
     Но это произошло позже.  А сейчас в Носте снова шум,  снова наполняются
роги,  чтобы пожелать Моурави и  на следующий год праздновать так пышно день
доброго ангела госпожи Русудан.
     Эрасти  условно поднял руку.  Подходя то  к  одному застольнику,  то  к
другому, Саакадзе незаметно вышел.
     Солнце  близилось к  горам,  когда  пирующие  направились из  замка  на
аспарези,  где уже собрались ностевцы.  Нуца счастливо улыбалась:  она вновь
сидела рядом с  величественной Русудан!  Лишь бы все запомнить:  ведь теперь
жены знатных купцов не меньше месяца будут ходить к ней и с завистью слушать
рассказ  о  празднестве в  замке  Моурави.  Внезапно  Нуцу  охватило  легкое
беспокойство:  хватит ли розового варенья?  Ведь после знатных начнут ходить
незнатные, заискивая и восхваляя ее, Нуцу. "Как вернусь, еще кувшин наварю",
- решила Нуца и тотчас успокоилась.
     Любимую  Хорешани  тесно  окружили  Магдана,   Хварамзе  и  Маро.   Они
подшучивали над  мамкой,  не  перестававшей ворчать:  зачем маленькому князю
сидеть на жестких коленях старого князя?  Но Газнели огрызался и еще сильнее
прижимал к себе крохотного Дато, именуемого князем Газнели.
     "Барсы" словно скинули с плеч два десятка лет.  Что только не придумали
они,  чтобы показать свою  удаль джигитовки,  игры  в  лело,  метание диска,
стрел!.. Но...
     - Где, где?
     - Тише!..
     - Увидите в срок!..
     На  середину  аспарези  выехали  два  всадника  в  одинаковых рыцарских
доспехах и на конях одной масти.
     - Люди, люди, смотрите, седла тоже одинаковые!
     - Рост тоже одинаковый!
     - Жаль, анчхабери опустили!
     - Думаешь, лицом тоже одинаковые? - Амкар Сиуш опасливо перекрестился.
     - Кто такие? Откуда прискакали?
     - Может, родственники дидгорского дэви?
     - Может... Я сразу догадался, - вдруг засмеялся прадед Матарса.
     - Догадался, про себя радуйся, - рассердился дед Димитрия.
     И сразу со всех рядов аспарези понеслось:
     - Какой из двух Даутбек?
     - Вон тот, первый!
     - А кто из них второй?
     - Где такого второго взял?
     - Люди, и оружие одинаковое имеют!
     А  когда ни  один из  двойников не остался победителем в  единоборстве,
суеверный страх охватил многих.
     - Может, дидгорский дэви раздвоил Даутбека? - шепнул отец Элизбара.
     - Правда,   у  Даутбека  всегда  лицо  льдом  покрыто,   -   согласился
Кавтарадзе.
     На аспарези становилось шумнее и шумнее,  зрителей охватили любопытство
и нетерпение. Вперед вышел Пануш.
     - Э-хе,  народ! Кто угадает, какой из двух Даутбек, будет награжден вот
этой серебряной чашей с изречением Шота Руставели.
     Витязи покружились по аспарези,  осадили коней и снова стали рядом.  Но
ни прадед Матарса, ни Нодар Квливидзе не угадали.
     Пытали счастье и  Эристави Ксанские,  и Мирван Мухран-батони,  и другие
приезжие гости, и ностевцы. Но все тщетно: совершенно одинаковы всадники.
     А витязи опять съезжались и вновь разъезжались, вздымая коней на дыбы.
     Внезапно все обернулись на поднявшуюся Магдану:
     - Правый - Даутбек!..
     И громкие крики послышались с ближних и дальних скамей:
     - Какой правый?
     - Откуда видишь?
     - Укажи, укажи рукой!
     Магдана в